Итак, трое в одном лице: ученик апостола; его тезка – французский миссионер III века; неизвестный писатель из Сирии V–VI веков.
Авторство сочинений Дионисия и по сей день остается загадкой. Долгое время (испанские иезуиты придерживались этой точки зрения вплоть до XVII века) указывали на еретика Аполлинария (IV век). Пьер Абеляр (XII век) считал творения Дионисия компиляцией из многих трудов; Лоренцо де Балла (1457) подчеркивал отсутствие всяческих упоминаний о Дионисии у латинских (до Григория Великого) и у раннехристианских греческих авторов. Утверждение Дионисия о том, что во время казни Иисуса он, находясь вдали от Палестины, видел солнечное затмение, учеными признано недостоверным.
Озадачивает потрясающе хорошая ситуация с его литературным наследием: явление необычное. Сохранилось огромное количество списков: свыше 150 греческих, из них 120 – полных! «Все стали известны одновременно, причем в рукописях, даже в (древнейших) сирийских, нет ни следа поздней переработки». Упомянутых в текстах других сочинений, «почти наверняка, никогда не существовало» (с. 117) .
Как же нам разобраться в этой путанице с тремя вымышленными персонажами, ни один из которых не имел отношения к творчеству, прикрывавшемуся именем легендарного мученика и лишь благодаря ему снискавшему столь высокий авторитет? Дионисий «подобно почти что Аристотелю и Августину очаровал западное средневековье» (с. 124).
Как нам уже известно, ни Августина, ни Аристотеля в средние века не знали, и дискуссия по поводу сочинений Дионисия не могла начаться ранее XIII века, когда Европа (через исламскую Кордову) начала знакомиться с Аристотелем.
Приблизиться к разгадке авторства Дионисия, понять, к какой эпохе он относится, нам поможет отрывок из его сочинения «О таинственном богословии»:
«И вот, удалившись от всех, кто видел его, и отрешившись от всего видимого, Моисей вступает в глубину мистического Мрака неведения. Здесь у него прекращается всякая познавательная деятельность, совершенно исчезает всякое чувственное и зрительное восприятие, и принадлежит он уже не себе и не чему-либо сущему, но Тому, Кто запределен всему сущему, и, таким образом, только после того, как упразднил всякое ведение, Моисеи господствующей частью своего разума соединяется с Тем, Кто недоступен никакому познанию, в совершенном неведении обретает он сверхразумное ведение». (Пер. Андрея Лебедева.)
Или вкратце: бог перестает быть объектом таинственного видения, но он – само слияние, долженствующее оставаться непонятным мистикам. Кто мог написать подобное? Какой эпохе и культуре принадлежат эти мысли? Отсылка к Моисею на Синае есть не более чем стилистическая уловка.
Испанский ученый, исследователь суфизма Асин Паласиос (1931, X гл.) указывает на источник: «Величайший учитель», андалузский суфий Ибн Араби (1165-1240). Вышеприведенный текст (по духу, смыслу и вплоть сходных выражений) может быть вольным переводом из его Футухат ал-маккийя (Мекканские откровения).
И еще одна тема, в столь откровенном и недвусмысленном виде не встречающаяся ни у кого из их современников, объединяет Дионисия и Ибн Араби: оба писали и цитировали эротические гимны, славившие проявление бога в женской красоте.
Впоследствии «Величайший учитель» суфизма переселился на Восток и умер в Дамаске; идеи его нашли дальнейшее развитие в первую очередь в Магрибе и Андалусии. А Дионисий «очаровал», прежде всего, Францию, юго-западную Германию и север Италии. Думаю, что пришел он в эти края из Андалусии.
Неудивительно, что вышеупомянутый Риттер с восторгом называет возведение устремленных в небо готических церквей и папскую буллу 1302 года, которая выдвигает претензию церкви на статус великой державы, прямым следствием восприятия идей Дионисия. Мистика последнего несет в себе ярко выраженные суфийские черты, продолженные в творчестве Майстера Экхарта.
Каждое время обладает своим духом эпохи. И если современные богословы, признав невозможной датировку названных рукописей I веком, говорят о III веке как о сомнительном и сходятся на VI, то долго еще нам придется ждать, пока Дионисий не займет своего места в духовном наследии эпохи, его породившей и им же во многом сформированной, – в XIII веке.

Глава 8. ЕРЕТИКИ И ЯЗЫЧНИКИ
Арианство
Для победы в борьбе нужен противник, которого можно победить. Что может быть легче борьбы на своей территории с тобой же созданным противником? И церковь создала гностицизм . Конечно, недостатка в гностиках не было: павликиане, богомилы, катары; все – после 900-го. Гностикам приписывали все подлежащие искоренению идеи: дуализм (иранского толка); демиурга (нечто среднее между всемогущим богом и человеком; бог-творец, вышедший из греческого культа героев, сродни полубогу Геркулесу); Христа-ангела (докетизм , ислам). Тем не менее изобретались новые гностические писатели, например Валентин, около 180 года цитировавший почти все книги Нового Завета, что я считаю абсурдным. Этого нет даже у «отцов церкви» два столетия спустя, хотя их изобретение и было солидной подделкой. Его «Евангелия Истины», скорее всего, никогда не существовало; одноименный текст, обнаруженный в Наг Хаммади (Египет), – это совсем не то, что якобы цитировали из Валентина Климент и Ириней. «Тонкий» ход церкви, пытающейся указать на сходство обоих текстов (относящееся только к заглавию), способен ввести в заблуждение лишь исследователя, привыкшего выдавать желаемое за действительное.
Точно так же, как Гераклеоново (ученик Валентина) «Толкование на Евангелие от Иоанна» есть одно из сравнительно недавних творений церкви эпохи гуманизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94