В отличие от первоклассной китайской каллиграфии основного текста, «сирийский фрагмент» выполнен настолько халтурно, что становится очевидно: надпись вырезал не иезуит, а – по «шпаргалке», предоставленной патером Триго, – китаец, для которого сирийский был абсолютно незнакомым языком. Однако именно сирийский текст крайне важен: в нем увековечен год создания надписи, 1092-й по греческому летоисчислению. Считая началом греческого летоисчисления 310 год до н. э., как это принято делать, мы получаем дату установки камня – 782 год н. э. Этот пункт Кирхер обосновывает столь же подробно, сколь и утомительно. Он с воодушевлением указывает на то, что в надписи присутствует двойная датировка: еще одно указание даты относится к упоминаемому в ней китайскому императору. Мы еще увидим, куда приведет нас этот роскошный вывод.
Эммануэль Диас, описывавший находку в одном из посланий от августа 1625 года, вдруг делает ее на 250 лет старше; в письме же от 1627 года он возвращается к первоначальной дате. Следовательно, в этом вопросе среди иезуитов первоначально имелись разные точки зрения.
И еще несколько подробностей, связанных с обстоятельствами находки: в 1625 году иезуит патер Триго и крещеный за два года до события китаец Мельхиор Чу (высокообразованный человек знатного рода) отправились в Сиань Фу, одну из древних столиц Китая. Там была найдена мраморная плита, сразу же признанная Триго подлинной. Находка вызвала в народе необыкновенный ажиотаж; взглянуть на нее прибыл сам губернатор. Все, от мала до велика, дивились неоспоримому доказательству непрерывности христианской традиции. Дело в том, что китайцы все время упрекали миссионеров в том, что никто, мол, в Китае прежде ничего не слышал об этом якобы древнем учении, о христианстве.
Доказательство древности происхождения для китайца неизмеримо важнее, чем для европейца , поэтому миссионеры считали себя вынужденными представить китайцам длительный «ряд предков» христианской религии. Позже, в 1650 году, в иезуитской церкви в Пекине была установлена каменная доска с перечислением «предтеч», начиная со Святого Фомы, одного из 12 Христовых апостолов, сирийских миссионеров, Франца Ксавера, никогда, кстати, не бывавшего в Китае , заканчивая Матео Риччи, первым истинным гением китайской миссии иезуитского ордена .
Кого не хватает в этом списке? Миссии францисканцев XIII-XIV вв., считающейся сегодня реальным событием прошлого. Ее, конечно, охотно бы вписали, будь она к тому времени уже изобретена.
Итак, важнейшим связующим звеном между легендой о Святом Фоме и нашей действительностью оказывается «несториан-ский камень» (таково принятое современное название находки в Сиань Фу) (рис. 40; 41). Он выполняет сразу две функции: льстит самолюбию китайцев (довольных почтенным возрастом христианской миссии), а в глазах европейцев выступает в роли неопровержимого доказательства более чем тысячелетней верности католической церкви своим догматам – о триединстве, чистилище, непорочном зачатии Девы Марии и неотделимости божественной природы Христа от человеческой.
Однако для европейских вольнодумцев именно эти относительно недавние римские догмы послужили основанием считать надпись на камне подложной. Я задаюсь вопросом: почему Триго был так неосторожен? Наверное, он хотел добиться только первого эффекта: произвести впечатление на китайцев. Местный «конвертит» (католический новообращенный), который гравировал камень, знал только католическую веру XVII века и не мог бы ничего предпринять с сирийскими (несторианскими) догматами.
Иоганн Терренц (Шрекк) из г. Констанц, коллега Триго по миссии, блестящий ученый-естественник и добрый друг Галилея, первым расшифровал сирийскую часть надписи. Впрочем, может быть, что он сам и набросал проект надписи. Во время морского путешествия в Китай Терренц занимался подобными текстами. Сирийский язык в надписи, кстати, не совсем правильный.
Все необходимые маневры, какие обычно происходят сразу после подобной «находки», описаны Кирхером. Ничего из ряда вон выходящего – целый ряд шагов, как всегда в таких случаях, призванных обеспечить безопасность и сохранность «найденного»: губернатор тут же распорядился изготовить точную копию камня и выставить ее в Сиань Фу. Оригинал исчез. Естественно, это только придуманная на будущее история, призванная подготовить аргументы против будущих скептиков: если кто-нибудь решит серьезно заняться определением истинного возраста надписи, отговорка готова. Надпись – та же, а камень – не тот. Это не фальшивка, не подделка, а просто копия «исчезнувшего» «не-сторианского камня». Выполнена с оригинала в 1625 году .
Иезуит Альварес Самеде, видевший и описавший камень в 1628 году, удивлялся: китайский текст такой внятный и разборчивый, как будто только что написанный. А вот сирийские слова – он называет их халдейскими , – ему непонятны. Может быть, ученый муж что-то заподозрил?
В том же году Триго повесился (Дюнне, с. 213). За несколько лет до этого он уже отошел от миссионерской деятельности и полностью посвятил себя изучению китайской истории и писательской деятельности. В последнее время Триго спал всего по три часа в сутки и работал в состоянии сильного душевного напряжения. Может быть, он осознал, что именно он содеял, чему способствовал или по крайней мере в свое время не воспротивился. Кстати, в свое время его покровитель и крещеный друг Мельхиор Чу, находясь еще совсем молодым человеком при императорском дворе, был изобличен в обмане и пожизненно отстранен от всех государственных должностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94