По этой причине, хотя и не в полной мере, держал он ответ перед доверившимся ему Никифором, был бит по спине и груди и наказан пожизненной ссылкой. Но пал во время скифского похода в сражении 26 июля четвертого индикта израненный Никифор, скончался Ставракий, получивший в бою смертельную рану и проживший еще два месяца и восемь дней Под «скифским походом» Продолжатель Феофана имеет в виду поход Никифора I против болгарского хана Крума в 811 г. (архаическим этнонимом «скифы» византийцы называли многие варварские народы, в том числе и болгар). Никифору удалось захватить болгарскую столицу Плиску, однако на обратном пути он попал в засаду в горах и погиб в сражении. Сыну Никифора, Ставракию, являвшемуся соправителем отца, израненному в бою, удалось спастись в Адрианополь, где он и был провозглашен императором (Theoph. 492.2 сл.).

(он процарствовал вместе с отцом восемь лет и семь месяцев), и когда в октябре пятого индикта Т. е. в октябре 811 г.

, после смерти Ставракия второго октября, царскую власть получил куропалат Михаил — зять Никифора Михаил Рангаве (император 811—813 гг.) был мужем дочери Никифора, сестры Ставракия, Прокопии.

, из рода Рангаве, обосновавшийся в Манганах Дворец Манганы, по описаниям византийских авторов, — один из самых пышных после Большого дворца, находился в восточной части города недалеко от берега Босфора ( Janin R. Constantinople... Р. 131).

, Льва по благородному обычаю ромейских царей Восшествие на престол византийских императоров обычно сопровождалось раздачами чинов и денег, а также помилованием заключенных в тюрьмы и изгнанных.

освободили от ссылки, вернули из изгнания и записали в число служащих во дворце равдухов самого Михаила, а вскоре почтили также честью патрикия и назначили стратигом Анатолика. Тогда же царь, обновляя свою дружбу с товарищем детства, сделал Михаила (того, кто предательством Вардана заслужил себе должность комискорта) поверенным своих тайн и приобрел в нем надежнейшего человека в делах внутренних и весьма деятельного во внешних. Но этот нечестивец, в свирепости взращенный, в жестокости вскормленный, готов был уже опять запятнать себя грехом неблагодарности и новыми преступлениями затмить старые. 5 . Болгарский царь Крум, делая вид, будто стремится к согласию и дружбе, искал с нами мирного договора при том, однако, условии, что ежегодная дань, как и решено было предками, будет доставляться ему в уплату подати; к тому же он предложил, чтобы как болгарские, так и ромейские перебежчики были возвращены на родину. Требование о перебежчиках показалось синклиту неуместным, хотя царь Михаил, боясь утратить мир, был совершенно согласен с болгарским предводителем. [10] Однако сенат, чье мнение защищал и поддерживал магистр Феоктист, взял верх Сенат, или синклит, — высший совет столичной знати. Как показывает этот Пассаж, роль синклита в авторитарной Византии отнюдь не всегда ограничивалась репрезентативными функциями. Позиция синклита берет здесь верх над мнениями императора и патриарха! Ряд других аналогичных примеров, в том числе и из сочинения нашего автора, приводит X. Г. Бек ( Beck H.-G. Senat und Volk von Konstantinopol. Probleme der byzantinischen Verfassungsgeschichte. Stzbr. d. bayer. Ak. d. Wiss., Phil.-hist. Kl. 1966. Hf. 6).

, и от пустых слов снова перешли к ратным делам Болгарский хан Крум (803?—814), сильный и решительный властитель, вел почти непрерывные войны с Византией. В 809 г. его войско захватило Сердику, в 811 г. он нанес решительное поражение Никифору I (см. с. 7). Весной 812 г. Крум занял Девелт и вскоре отправил в Константинополь предложения о мире, которые сопроводил требованиями ультимативного характера. Обстоятельства переговоров о мире подробно рассказаны Феофаном (Theoph. 497.15 сл.). В числе требований хана была выдача ему беженцев из Болгарии. Прения между сторонниками и противниками мира приняли весьма острый характер, но окончательно в пользу войны дело решило известие, что хан, несмотря на переговоры, захватил Месемврию (см.: Златарски В. История на Българската държава през средните векове. София, 1918. Т. 1. Р. 1. С. 260 сл.).

. И это безусловно правильно, ибо кто, если он только человеколюбив и сострадателен, согласится выдать свирепости ничем от диких зверей не отличающихся скифов В сочинениях византийцев существовал четкий и очень устойчивый стереотип изображения «варваров», к которым фактически относили всех «не ромеев», т. е. не византийцев. «Варвары» не знают ни законов, ни государственности, они вероломны, коварны, лживы, жадны, невежественны. Единственный способ держать их в повиновении — сила оружия (см.: Lecher К. Byzanz und die Barbaren // Saeculum. 1955. Vol. 6. ,S. 292 ff.). Сопоставление варваров с дикими зверями — тоже один из стереотипов византийских представлений (см.: Бибиков M. Византийские источники по истории Руси, народов северного Причерноморья и северного Кавказа (XII—XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования. 1980 г. M., 1981. С. 49 и след.).

человека, который из-за превратностей жизни отказался от родины (а как говорят, ничего нет ее слаще Весьма любопытное замечание, свидетельствующее о высоком уровне патриотического сознания византийцев Х в.

), от супруги и детей и бежал в Ромейскую державу, будто к неприкосновенному алтарю. Многие не могли вынести скифскую жестокость и дикость и бежали к нашей кротости и порядку, по этой причине и боялись их князья, как бы не обезлюдело и мало-помалу не перебежало к нам их племя, и потому неоднократно вплоть до нашего времени вели с нами долгие переговоры. Но напрасны, согласно пословице, были их песни «Напрасны были их песни» (κ
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140