В чем тут было дело?
Каждый уходящий час – руины прошлой жизни, каждый день – развалины прекрасного былого, когда имя Стэнхоп гремело в европейских столицах. Сейчас ему уже казались сказкой времена, когда он, юный лорд, был баловнем салонов Парижа и Вены, когда он проматывал богатство на удовлетворение своих безудержных юношеских потребностей, являя всей золотой молодежи пример расточительства. В обществе только и разговоров было, что о праздниках и званых обедах, которые он давал. Из страны в страну возил за собой лорд Стэнхоп целый придворный штат поваров, секретарей, камердинеров, шутов и различных ремесленников. На одном из праздников в Мадриде он накупил цветов на двадцать пять тысяч ливров и раздарил их дамам. Во время Венского конгресса принимая у себя королей и других владетельных особ, устраивал скачки, на которые ушло целое состояние, приказывал за свой счет исполнять оратории и оперы. Дух замирал от роскошных прихотей графа; своим друзьям он дарил виллы и поместья, своим подругам– великолепные жемчуга. Он годами слыл Тимоном европейского континента, вокруг него теснилась целая армия приживальщиков и блюдолизов, на нем наживавшихся. Его добросердечие и щедрость вошли в пословицу, в его манере пригоршнями рассыпать золото вокруг себя, не замечая, падает оно в сточную канаву или на ковры, проступало что-то безумное. Или он хотел понять, до чего доходит людская алчность?
Но всему бывает конец; банкротство и самоубийство некоего банкира ускорили неминуемую катастрофу. Однажды, когда за ломберным столом в Бурбонском дворце Стэнхоп спустил многие тысячи, отчего его непринужденная болтовня, живость и приветливость производили тем более очаровательное впечатление, к нему подошел посол, лорд Каслри, и что-то торопливо ему сообщил. Стэнхоп побледнел, странно печальная улыбка застыла на его лице. На следующий день он уехал, надеясь, что на родине будет вести аристократически замкнутую жизнь в своем поместье. Из этого ничего не вышло: имения были кругом в долгу, его со всех сторон теснили кредиторы, вдобавок он страшился одиночества, природа без людей была ему ненавистна. Он сбежал. Блеск прежних дней сменился жалкой борьбой за существование, опустошающей душу вечной заботой о куске хлеба. Тишина воцарилась вокруг него. Он еще ездил куда-то в поисках прежних друзей и собутыльников, но вдруг оказалось, что все всё знали наперед и теперь, с высоты своего прочного положения в свете, читали ему мораль. В римской гостинице, дойдя по последней степени отчаяния, усталый, утративший веру в будущее, он принял стрихнин. Молодая сицилианка его выходила. Но яд, выгнанный из тела, казалось, завладел душою Стэнхопа. Он вступил в единоборство с демоном, его свалившим: стал холоден и беспощаден, высокомерное презрение к людям помогало ему использовать слабости окружающих. Он пошел в услужение к сильным мира сего, познал грязные тайны их прихожих и черных лестниц. Сделался эмиссаром римского папы и платным агентом Меттерниха. Вскоре его имя было вычеркнуто из списка безупречных и причислено к именам авантюристов, разбойничающих в пограничных зонах большого света. Исключительная одаренность этого человека облегчала ему любую задачу; неудержимая потребность в действии, необходимость устанавливать разнообразнейшие связи заглушали голос совести, не давали ему ощутить свой позор. Отщепенец в верхах, в низах общества еще слывший именитым и знатным, он сделался опытным ловцом человеческих душ. То, на что его натолкнула беда, стало ремеслом; мягкая неотразимая улыбка – ремесло; аристократические манеры, рыцарственность, пленительное красноречие, блестящее образование – все ремесло. Любое движение век, любой поклон – средство к достижению цели. Все имело свои последствия и причины, небрежно оброненное слово могло сорвать с трудом разработанный план действий. И все же как убога была такая жизнь, как мизерно вознаграждение! И все же – он медленно скатывался вниз, в ничтожество и бедность, как будто цепь, за которую он держался, теряла звено за звеном, грозя низринуть его в пропасть.
В один прекрасный день боевым кличем стало имя «Каспар Хаузер». Задача была ясна, ясна была и первопричина. Но беспримерно темны были обстоятельства дела. Ему говорили: тебе это по плечу, предприятие трудно, но доходно, на первый взгляд даже незначительно, но на карту поставлено неимоверно много. Переговоры с ним велись анонимно, все было скрыто завесой, каждый посредник передавал слова безымянного властелина. Хоровод призраков будоражил фантазию, на дне пропасти забрезжил свет. В самой разработке плана было какое-то сладострастие; к редкой птице и подкрасться-то непросто.
Да, задача была ясна и конкретна. Ты должен удалить найденыша из пределов, в которых он становится для нас опасным, гласил приказ. Возьми его к себе, возьми с собой туда, где никто о нем не знает; сделай так, чтобы он исчез, утопи его в море или сбрось в пропасть, найми убийцу или дай ему заболеть неизлечимой болезнью, ведь ты опытный знахарь. Словом, основательно выполни свой урок, иначе твоя служба не в службу. Благодарность тебе обеспечена такой-то суммой, депонированной у Израэля Блауштейна в городе X.
Стоило ли тут раздумывать? С нуждою было бы разом покончено. Всякое колебание превращает тебя в совиновника, а бесполезный соглядатай должен быть устранен, это самоочевидно. Значит, выбора нет. Начало осталось далеко позади; уже когда убийца был послан в дом учителя Даумера, Стэнхоп получил приказ вмешаться, если злой умысел, к которому он был непричастен, потерпит неудачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140