Каспара дома не было, и на вопрос Хикеля, где он, Квант отвечал – в театре.
– Опять в театре! – воскликнул Хикель. – Третий раз за две недели, если не ошибаюсь.
– Он очень пристрастился к театру, – заметил Квант, – почти все карманные деньги тратит на билеты.
– Между прочим, с карманными деньгами в ближайшее время будет туговато, – сказал лейтенант полиции. – На этот раз граф прислал мне только половину условленного месячного содержания. Очевидно, эта история ему не по средствам.
Деньги, предназначавшиеся для Каспара, Стэнхоп с самого начала посылал Хикелю.
– Не по средствам? Лорду? Пэру Англии? Такой пустяк– и не по средствам? – Квант от удивления вытаращил глаза.
– Только не говорите этого никому, иначе подумают, что вы издеваетесь над графом, – сказала учительша. Она испытующе, с любопытством смотрела на лейтенанта полиции. Этот скользкий, щеголеватый человек всегда представлялся ей загадочным и привлекательным. Он будоражил ту чуточку фантазии, которой она обладала.
– Ничего не попишешь, – резко оборвал разговор Хикель. – Так обстоят дела. Могу предъявить вам почтовое извещение. Граф знает, что делает.
Когда Каспар пришел домой, Квант спросил его, как он провел время.
– Неважно, в пьесе слишком много было о любви, – с досадой отвечал юноша. – Я этого терпеть не могу. Они там все болтают и жалуются, так что ум за разум заходит, и к чему же все это сводится? К свадьбе. Лучше уж отдать свои деньги нищему.
– Тут недавно был господин лейтенант полиции и сообщил нам, что граф значительно сократил сумму, определенную на ваше содержание, – сказал Квант. – Вам придется вообще сократить расходы, а что до театра, то, боюсь, вам надо будет и вовсе от него отказаться.
Каспар сел к столу, поужинал и долго молчал.
– Жаль, – проговорил он наконец, – через неделю дают «Дона Карлоса» Шиллера. Говорят, это прекрасная пьеса, и мне хотелось бы ее увидеть.
– Кто говорит, что это прекрасная пьеса? – спросил Квант со снисходительно насмешливой миной знатока.
– Я встретил в театре фрау фон Имхоф и фрау фон Каннавурф, – пояснил Каспар, – и они обе это сказали.
Учительша подняла голову.
– Фрау фон Каннавурф? Это еще кто такая?
– Подруга фрау фон Имхоф, – ответил Каспар.
Квант до глубокой ночи обсуждал с женой, как приспособиться к новому положению вещей, установленному графом. Было договорено, что теперь обед Каспара будет стоить десять крейцеров, а ужин восемь.
– Если дело обстоит так, как говорит лейтенант полиции, нам все равно придется за него доплачивать, – сказала учительша.
– Мы не должны забывать, что умеренность Хаузера в еде и питье поистине необыкновенна, – возразил Квант, честность его восставала против несправедливого ущемления.
– Ну и что? – твердила свое жена. – Так или иначе, я должна иметь на кухне достаточно припасов, чтобы накормить голодного. А это ведь даром не дается.
На следующий день Хикель принес деньги. Он и Квант как раз вошли в сени, когда Каспар, уже одетый, спустился из своей комнаты. На вопрос учителя, куда он направляется, Каспар отвечал, что идет к часовщику: его часы испортились и их надо отдать в починку. Квант предложил посмотреть, что с часами, Каспар протянул их ему, учитель поднес часы к уху, постучал по корпусу, попробовал, можно ли их завести, и объявил:
– Часы в полном порядке.
Каспар покраснел, сказал, что хотел просить выгравировать на крышке его имя, но он должен был быть большим лицемером, чтобы эти слова не прозвучали пустой отговоркой. Квант и Хикель переглянулись.
– Если у вас есть хоть капля чести, вы сейчас же откровенно признаетесь, куда вы собрались, – сурово произнес Квант.
Каспар подумал и нерешительно ответил, что хотел пойти в оранжерею.
– В оранжерею? Зачем? С какой целью?
– Посмотреть на цветы. Весной там всегда такие красивые цветы.
Хикель многозначительно кашлянул. Он пристально взглянул на Каспара и иронически заметил:
– Поэт. «Я вздыхал среди цветов». – Потом сделал строгое лицо и вкратце объяснил, что уговорил президента отменить необдуманно данное Каспару разрешение на свободные прогулки по городу. Отныне ежедневно в пять часов будет приходить один из его подчиненных, под чьим присмотром Каспар сможет делать все, что вздумается. Каспар молча глядел на улицу, залитую весенним солнцем.
– Выходит… – прошептал он, но запнулся и смиренно потупил взгляд.
– Что выходит? – спросил учитель. – Говори! Кто лукавит, того черт задавит.
Каспар испытующе поглядел на учителя.
– Выходит, – закончил он фразу, – у президента прав тот, кто последним у него побывал. – Заметив, какое действие произвели его слова, Каспар горько о них пожалел. Учитель в ужасе закачал головой. Хикель вытянул губы и тихонько свистнул. Затем достал свою записную книжку, заткнутую между двух пуговиц его сюртука, и что-то записал. Каспар робко следил за ним. Лицо его пылало.
– Разумеется, господину статскому советнику будет доложено об этом неприличном высказывании, – заявил Хикель официальным тоном.
Когда лейтенант полиции ушел, Каспар попросил учителя, в виде исключения, отпустить его сегодня, очень уж погода хорошая.
– Увы, – возразил Квант, – но я должен следовать инструкции.
Посланный Хикелем парень явился только в половине шестого. Каспар вместе с ним отправился в дворцовый сад, но, когда они пришли туда, теплица была уже закрыта. Шильдкнехт предложил прогуляться вдоль ручья; Каспар покачал головой. Он подошел к одному из открытых окон теплицы и заглянул внутрь.
– Вы ищете кого-нибудь? – спросил Шильдкнехт.
– Да, одна женщина назначила мне здесь встречу, – ответил Каспар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140