Его пальцы охватили мою руку, сжимая ее крепко и в то же время мягко. Это было слишком легкое прикосновение, чтобы нарушить ток крови, тем не менее, кровь ударила мне в виски. Чувствуя себя загнанным в угол кроликом, я сглотнула и повернулась к нему лицом.
— Вы не хотите прогуляться со мной вдоль воды? — спросил он.
— Почему же, я уверена, что мы все охотно…. — начала я.
Солнце отразилось в его глазах, и они сверкнули стальным клинком, который вытащили из ножен.
— Я приглашаю только вас, — подчеркнул он.
— Но это грубо, — заметила я.
— Не грубо, — возразил он. — Просто разные отношения.
Мне было трудно поблагодарить его за этот комплимент, потому что он обижал других. Я попыталась ответить на комплимент тем, что неодобрительно нахмурилась. Но он послал мне обезоруживающую улыбку, которая свела его последние слова к шутке. Я обнаружила, что улыбаюсь в ответ, хотя понимала, что он перехитрил меня, повернув ситуацию в свою пользу.
— Разве вы не обещали Фанни, что будете любезным? — строго напомнила я.
— Я редко бываю обидчив, если не в их компании, — подчеркнул он. — Если же мы остаемся вчетвером, то я не даю никаких гарантий. Так что видите, мисс Кевери, если вы пойдете прогуляться со мной, то вы всем сделаете одолжение.
— Спасибо, но…
— Вы мне не отказываете, конечно?
Не дожидаясь ответа, он взял меня под руку и повел по берегу. В его руке была сила, которая не позволяла мне сопротивляться, и энергия, которая несла меня по воздуху рядом с ним. Он приноровил свой шаг к моему. Для меня это было все равно, что впрячься к жеребцу, который только делал вид, будто слушается. Но стоило ему только захотеть стать самим собой, как он превращался в неуправляемого.
Мы гуляли в тени скал, защищенные от прямых солнечных лучей каменным навесом. Прошло несколько минут, и я поняла, что он выбрал этот маршрут специально, чтобы я не страдала от нещадного зноя.
Но он не придал значения своей предусмотрительности, хотя мог бы подать ее эффектно ради того, чтобы получить мое признание.
Иногда мистер Ллевелин вел себя так, что не мог не нравиться. И даже не хотелось вспоминать о том, что у него плохой характер. Но после всего того, что мне было сказано о нем, как я могла думать иначе?
Я тяжело вздохнула.
Он посмотрел на меня сверху с любопытством.
— Вы удивляете меня, мисс Кевери, — с недоумением произнес он. — Очень немногие молодые леди чувствуют себя несчастными в моем обществе.
— Мне уже говорили об этом, — заметила я.
— В самом деле? — посмотрел он на меня с интересом. — Кто же?
Я поняла свой просчет. Не могла же я назвать миссис Мэдкрофт. Только одно воспоминание о разговоре с ней на эту тему заставило меня покраснеть. Не могла я сослаться и на высказывания его сестры, хотя они по своей сущности были не менее жесткие, чем суждения миссис Мэдкрофт. С трудом я подыскивала подходящий ответ. Наконец, мне пришло в голову единственное, что я могла сказать.
— Вы сами, наверное помните, — посмотрела я ему в глаза. — В комнате вашей мачехи…
Эти слова вызвали в моей памяти другие картины. Мой взгляд упал на его губы, и мои щеки зарделись. Даже руки отозвались. Там, где он держал меня, пробежали мурашки.
Но его высеченное лицо не отразило никаких эмоций. Видимо, он просто не догадывался о моих мыслях. Он подчеркнуто смотрел вдаль. Но, несмотря на его внешнее безразличие, я почувствовала, как его мускулы напряглись под моей рукой.
— Вы немилосердны, мисс Кевери.
— Как так?
— Я думал, что вы простили мне мои заблуждения. Очевидно, что нет.
— Это неправда.
— Тогда какая может быть иная причина, что вы отказываетесь прогуляться со мной?
— Я просто думаю, что другим тоже хочется присоединиться к нам.
Конечно, я солгала. Не могла же я ему сказать то, что думала на самом деле.
Он повернул ко мне голову и наклонил, чтобы посмотреть мне в лицо. Ему удалось поймать и удержать мой взгляд. Это был долгий пристальный взгляд, который оценивал меня и давал понять о всей безрассудности моей попытки солгать ему. Мы продолжали идти. Я ощутила, как он, держа мою руку, прижал к своей. Он без труда приноравливал свой длинный шаг к моему. Каким-то непонятным мне образом я одновременно воспринимала его сильные эмоции, сдерживаемые прекрасным воспитанием, его безупречный костюм и его внутреннюю самодисциплину. В одно и то же время я чувствовала себя безопаснее и уязвимее, чем когда-нибудь прежде. Непонятно, как это получилось, но я вдруг задрожала от нахлынувшего на меня пугающего экстаза.
Не знаю, ощутил ли Эдмонд через свою руку легкую дрожь во мне, но он сделал вид, что ничего не заметил. Впрочем, некоторые штрихи в его поведении говорили за то, что мое необычное состояние не укрылось от его опытного взгляда.
— Фанни получила ответ от друзей? — спросил он голосом, который кто-то другой и мог принять за обычный, но только не я.
— Еще нет, — сказала я, чувствуя, как пересохло в горле. — Но думаю, что скоро получит. Она ждет.
— А если они пожелают встретиться с вами немедленно, что вы будете делать? — продолжал он задавать вопросы.
— Конечно, поеду, — ответила я, не сознавая, насколько мой ответ является разумным, потому что у меня по спине пробежали маленькие электрические волны.
— Меня удивляет, так ли все это на самом деле, как вы говорите? — выразил сомнение мистер Ллевелин.
— А теперь вы немилосердны, — уколола я, чувствуя при этом, что освобождаюсь от того магического обаяния, которым он прежде окутал меня.
Он мгновенно понял, что допустил ошибку, и сожаление отразилось в его глазах.
— Простите меня, — извинился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136