— Мне нет, — сухо сказал он. — А вот Кенету не мешало бы иметь больше здравого смысла.
— Господи, что с вами? — изумилась я. — Мне казалось, что как брат вы хотя бы попытаетесь порадоваться за них.
— Не пытайтесь навязывать мне, что я должен, а чего не должен чувствовать, мисс Кевери, — осадил меня мистер Ллевелин. — А так как мы одни, есть одно дело, которое мне хотелось бы обсудить с вами.
— А если у меня нет желания? — спросила я. Он резко посмотрел на меня, и его пальцы натянули поводья.
— На будущее скажу вам, — все тем же сухим тоном произнес он. — Я буду вам благодарен за то, что вы не будете содействовать Фанни в ее попытках нарушать дисциплину.
— Что вы имеете в виду? Случай в конюшне?
— Именно.
— Пока ваш конюх не начал возражать, я не подозревала, что выезд для Фанни — проблема. И даже сейчас не понимаю вашего нежелания доверять ей. С первого взгляда ясно, что она отличный наездник.
— Отличный, когда думает головой. Но это случается с ней очень редко.
Я уже успела настроиться на тон холодной любезности, которым разговаривал мистер Ллевелин. И наша беседа посреди равнины напоминала деловые переговоры дипломатов двух далеко не дружественных стран.
Ветер поднял воротник пиджака мистера Ллевелина, который теперь хлопал его по гладко выбритому подбородку. Мистер Ллевелин поправил воротник свободной рукой. Его движение напомнило мне о пряди волос, которая выбилась из моей прически, и порывы ветра трепали ее у меня прямо перед глазами. Мистер Ллевелин повернулся ко мне, и я приготовилась услышать насмешливое замечание по поводу моей внешности. Но я ошиблась.
— Полагаю, что я должен извиниться, — сдержанно произнес он. — Я имел в виду случай с конюхом. Было бы неразумно с моей стороны предполагать, что Фанни скажет вам о моем запрете выезжать без сопровождающего. Это похоже на нее. Использовать обман, если он служит ее целям, привычка, которую она переняла от своей матери.
Господи, подумала я, так можно относиться к чужому человеку, но не к сестре. Пусть даже с ней связывает один отец, тем не менее, половина крови — родная. Как можно об этом забыть? На мой взгляд, поведение мистера Ллевелина заслуживало осуждения.
— Пусть я знаю вашу сестру очень мало времени, но я не заметила в ней ничего, что могло бы оправдывать ваше абсолютное презрение, — достаточно жестко высказала я свое мнение.
— Вы судите о ней по себе? — съязвил он. — Но даже по таким стандартам она далеко не блистает.
— Если это ваша оценка меня является мерой всех ваших способностей судить о людях, то я должна волей-неволей проигнорировать то, что вы сказали, — тем же тоном ответила я.
Я ждала его ответ. Но тут раздался стук копыт. Это доктор Родес и Фанни легким галопом подъезжали к нам. Фанни свысока посмотрела на брата и победоносно улыбнулась.
— Кенет берет меня с собой проехаться по имению, — сказала она. — А вы с Хилари можете ехать без нас.
Затем она обратилась ко мне с извиняющейся улыбкой: «Ты не возражаешь, не так ли, дорогая?»
Вот это прогулку устроила мне Фанни. Оставалось только позавидовать Салли, оставшейся одиноко в доме. С каким удовольствием я поменялась бы с ней местами.
— Нет, — сказала я с видом, будто ничего неприятного не произошло. — Это будет чудесно.
— Тогда увидимся за обедом, — обрадовано сказала Фанни.
Не ожидая доктора Родеса, она пришпорила кобылу и поскакала по тропинке. Доктор Родес кивнул нам головой, намеренно избегая смотреть в глаза другу, и поспешил за невестой. Несколько минут спустя они скрылись в подлеске, и мы остались одни.
Мне трудно было припомнить, когда еще я чувствовала себя так одиноко, как в этот раз.
— Нет нужды продолжать кататься вместе, — сказала я немедля. — Я согласилась только по настоянию Фанни. Но так как она больше не нуждается в моем обществе, то я вернусь в конюшню.
С этими словами я попыталась повернуть лошадь. Но мистер Ллевелин протянул руку и поймал мою лошадь за уздцы, заставив ее резко остановиться. Удерживая обеих лошадей с удивительной легкостью, он наклонился в седле и посмотрел мне в лицо. Мне некуда было Отвести взгляд, и я стала смотреть ему прямо в глаза.
Почувствовала, что мне стало трудно дышать и сердце забилось так, словно и оно решило пуститься галопом.
К счастью, мистер Ллевелин оказался занят своими мыслями и не обратил на меня внимания. Наши лошади шли рядом, и мистер Ллевелин продолжал держать мою лошадь под уздцы.
— Вы должны кое-что узнать, мисс Кевери, пока не уехали, — пояснил он свои действия, разговаривая со мной, как со своевольным ребенком. — Неосторожная езда Фанни однажды кончилась смертью прекрасного животного. Которое, к тому же, было не из нашей конюшни. Я не могу позволить, чтобы это повторилось.
— Но тогда она была ребенком.
— Выходит, она рассказывала вам об этом?
— Об этом несчастном случае, да.
— Едва ли это был просто несчастный случай. Это была намеренная небрежность.
Я нахмурилась. Фанни сама дала такую оценку тому случаю, но она рассказала и об обстоятельствах, которые предшествовали ему. Легко понять, какое состояние переживала она тогда. Но она очень сожалела о том, что случилась трагедия с лошадью. Ясно, что доктор Родес уже забыл ту давнишнюю историю, а ведь именно он пострадал больше других, потеряв любимое животное.
— Неужели и сейчас, спустя много лет, вы не можете заставить себя простить ее? — спросила я. Выражение его лица стало жестким — Фанни не хочет этого и не нуждается в моем прощении, — ответил он. — Так же как и я не хочу видеть еще одно животное, которому ее небрежность могла бы причинить вред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136