Еще мгновенье и он бросился бы. Но…
Бросок не состоялся. Внезапно в церкви прозвучал смех. Он разнесся по всему помещению внизу, поднялся по ступеням к галерее. В этом смехе звучали одновременно угроза и требование мести.
С первыми звуками смеха Фанни вдруг закрутилась на месте, нож выпал из ее рук и зазвенел о доски.
А смех сразу же стал громче и жестче. Он сконцентрировался в небольшом объеме пространства и стремительно налетел на Фанни, подобно тому как приливная волна налетела на меня в пещере. Мне показалось, что оглушающее воздействие смеха было значительно сильнее, чем воздействие природной стихии. В пещере на меня воздействовала слепая стихия, здесь в атаку на Фанни устремилась мощная управляемая энергия мести. Создавалось впечатление, что эта энергия возмездия поставила своей целью лишить Фанни жизнеспособности, чтобы отнятую силу использовать для собственных порочных целей.
После первого налета на Фанни смех отступил на какое-то расстояние и устремился в атаку вновь. Но теперь не по прямой, а по кругу. Смех стал описывать вокруг Фанни один виток за другим, постепенно приближаясь к ней. Казалось, вокруг Фанни образовалась мощная энергетическая воронка, которая все более и более отбирала у нее силы, энергию, жизнь. Мы с Эдмондом стояли на самом краю этой воронки, но даже здесь мы вдруг почувствовали слабость и безволие. Что же говорить о Фанни, которая находилась в самом центре этой воронки, этого могучего энергетического вихря.
Фанни вскрикнула и стала пятиться, но вихрь окружал ее со всех сторон. С каждым шагом Фанни смех матери приближался к ней все более и более. Вот он совсем близко. В слабом свете свечи было видно бледное от испуга лицо Фанни и ее широко раскрытые, наполненные ужасом глаза.
Мы с Эдмондом делали попытки прийти на помощь Фанне. Я хотела было броситься к ней, но не смогла оторвать ногу от пола, ее будто приклеили. На мои плечи навалилась такая тяжесть, что у меня не было сил сделать даже самое простое движение. Я видела, что Эдмонд тоже пытался сдвинуться с места и тоже безрезультатно.
Между тем Фанни в поисках защиты ползла в дальний угол галереи. Там она, подтянув колени к голове, сжалась в комок и закрыла руками голову. Теперь смех Лили кружился непосредственно вокруг головы Фанни, он издевался над ней и оскорблял ее. Наконец лишенная энергии, обессиленная Фанни упала головой вперед и распростерлась на полу.
Смех рассыпался на тысячи частей и замер…
Я открыла от изумления рот и, почувствовав, что ко мне вернулась способность управлять своим телом, бросилась к Фанни. Но Эдмонд опередил меня. Он поднял ее безжизненную руку и проверил пульс.
— Что с ней? — спросила я.
— Она жива, просто обморок, — ответил Эдмонд. Он кивнул мне головой, давая понять, чтобы я принесла оброненную Фанни свечку, затем поднял сестру, и мы пошли.
Нам пришлось в обратном направлении проделать весь путь по туннелю. Эдмонд нес Фанни на руках и в узком проходе это было очень нелегко. Горячий воск капал мне на пальцы и обжигал их. Свеча быстро таяла, и мы не знали, хватит ли нам ее до окончания пути. К счастью, хватило. После того, как мы выбрались из камина, свеча горела еще несколько секунд, затем погасла.
Призрак Лили покинул Эбби Хаус, здесь ему больше нечего было делать. Фанни так никогда и не поправилась. Она испытывала постоянный страх и непреодолимое желание куда-нибудь спрятаться. Это привело ее в известное место. И хотя она жила, едва ли кто мог позавидовать этой жизни.
Даже Лили.
Спустя два месяца после помолвки мы с Эдмондом поженились. Я узнала, что мое признание, касающееся моей матери, не было для него открытием, он уже знал все от нанятого им частного детектива. Детективом был тот самый парень в клетчатом пальто, которого я встретила однажды возле дома, когда возвращалась с прогулки. Он представил Эдмонду полный отчет о деятельности миссис Мэдкрофт и моей матери. С этим отчетом Эдмонд как раз знакомился в тот роковой вечер, когда я зашла к нему в кабинет и рассказала о матери. Позже он показал мне отчет, и я сама могла внимательно прочитать его.
Представленные детективом документы содержали сообщение о нашем поспешном отъезде из Лондона и его причинах. Миссис Бродерик обвиняла миссис Мэдкрофт в том, что та лишила ее скудного наследства, а затем отказала ей в своем доме в моральной поддержке.
Документы содержали также факты из жизни моей матери, которые мне многое объясняли. Оказывается, миссис Мэдкрофт использовала редкие энергетические способности моей матери, а та и не знала об этом. Ассистирование у миссис Мэдкрофт могло бы для нее плохо — кончиться, но ее спас мой отец, человек более опытный и менее доверчивый. Он влюбился в нее. Постепенно он убедил ее в том, что той мистической силой, которая проявляется во время сеансов, обладает именно она, а не миссис Мэдкрофт. И еще он убедил ее оставить это занятие.
Девятнадцать лет тому назад в Лондоне разразился громкий скандал, которому было посвящено несколько газетных статей. Интересно, поместила ли их моя мать в свои альбомы? Может быть, это были как раз те страницы, которые я обнаружила вырванными.
Женившись на моей матери, отец навсегда испортил свою карьеру. Ближайшие родственники и люди его круга в Лондоне отвернулись от него, и он уехал в Бристоль, где вел тихую жизнь. И все это из-за женщины, которую он любил.
Все, что я узнала об отце, вызвало у меня к нему еще большую симпатию.
Что касается Эдмонда, то его расстроили вовсе не события из жизни моей матери, к ним он относился довольно спокойно. Его огорчило, что я считала, будто для того, чтобы стать его женой, нужно оставить его в неведении относительно биографии моей матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136