– Подними-ка руки.
Тот смачно выругался, но подчинился.
– Я намерен послать за шерифом, чтобы он препроводил твою жалкую задницу в кутузку.
– Отпустите его, – попросил Грэм.
– Что? Это еще почему?
Потому что Грэм поклялся лорду Ги, что будет действовать с предельной осторожностью, чтобы никто – за исключением самого Лефевра – не узнал истинной причины его приезда в Лондон и того, что Ада Лефевр – дочь барона. Обращение к властям открыло бы ящик Пандоры, и тайна, которую его покровитель столько лет хранил, выплыла бы наружу. К тому же Грэм не видел смысла в расследовании «ограбления», не сомневаясь, что за ним стоит Рольф Лефевр и что он мог лишиться не только серебра барона, но и собственной жизни. По всей видимости, торговец шелком, опасаясь за свою драгоценную репутацию, не имел ни малейшего намерения отпускать свою жену. Но был не прочь получить пятьдесят марок.
Все это, однако, не умалило решимости Грэма доставить Аду в Париж. И не только потому, что забрать ее у такого негодяя, как Рольф Лефевр, было благородным делом, но и потому, что его собственное будущее зависело от успеха этого предприятия. Каким-то образом, невзирая на свои раны и сопротивление Лефевра, он должен выполнить порученное ему дело. Но без сомнительной помощи лондонских шерифов.
– Хлопот не оберешься. Нам придется давать показания, свидетельствовать в суде – только для того, чтобы его выпороли и вышвырнули на улицу. Этот болван не стоит таких усилий.
Должно быть, его аргументы прозвучали убедительно. После секундного размышления незнакомец отступил в сторону.
– Почему бы тебе не поискать своего приятеля и не помочь ему вытащить нож из горла? – проговорил он, обращаясь к Байраму.
Тот помедлил, бросив обеспокоенный взгляд на Грэма – видимо, тревожась, что не удается закончить начатое, – затем повернулся и бросился в сторону Милк-стрит.
Грэм сунул нож за пояс и обессилено опустился на землю, обхватив ногу и ругаясь, как матрос. Лодыжка распухла, натянув ремни, повязанные крест-накрест вокруг кожаных штанин, и немилосердно болела.
Незнакомец убрал меч в ножны и присел на корточки рядом с Грэмом, глядя на его ногу. В его правом ухе поблескивало золотое колечко с экзотическим орнаментом. Такую серьгу Грэм видел у язычника в тюрбане, которого повстречал однажды на парижской улице.
– Перелом? – спросил незнакомец. Грэм кивнул:
– И, боюсь, довольно серьезный. Надо бы размотать ремни, чтобы определить точнее.
– Не стоит. Они послужат лубком, пока вы не доберетесь до врача. Это все ваши увечья?
– Нет. Олухи сломали мне несколько ребер. Такая же участь постигла бы и мою голову, если бы не ваше своевременное вмешательство. Кстати, меня зовут Грэм Фокс. Я задолжал вам благодарность.
– Хью из Уэксфорда. Скорее это мне следует вас благодарить. Давно я так не развлекался.
– Дугал действительно истечет кровью, если вытащить нож из его горла?
Хью ухмыльнулся, пожав плечами:
– Не представляю. Это был экспромт.
– Весьма удачный.
– Мне тоже так показалось. Пойдемте. – Хью выпрямился и помог Грэму встать на ноги. – Это послужит вам тростью, – сказал он, вложив в его трясущуюся руку четырехфутовую рукоятку молота. – Думаю, нам лучше зайти внутрь, чтобы вы могли прилечь.
– Внутрь? – Грэм оперся всей тяжестью на молот, а Хью обхватил его за талию, поддерживая с другой стороны.
– Это дом моей сестры, – сообщил Хью, стуча по глинобитной стене дома, к которой прислонялся Грэм. – Я собирался навестить ее, когда увидел грязного бродягу, ведущего в поводу великолепного гнедого.
– Великолепного гнедого с пятьюдесятью марками серебра в седельных сумках, – сказал Грэм, преодолев с помощью своего нового знакомого несколько ступенек. Дом сестры Хью представлял собой одно из двухэтажных зданий, выходивших на Вуд-стрит. К задней стене примыкали хозяйственные строения, а под деревом притулилась каменная постройка, очевидно, служившая кухней. Рядом тянулись грядки, пустынные по причине ранней весны, но никакого скота не наблюдалось.
– Пятьдесят марок! – присвистнул Хью. – И как вас угораздило попасть в лапы грабителей, имея при себе такую сумму? Чертовское невезение.
Невезение здесь ни при чем, подумал Грэм, особенно если учесть, что один из грабителей – доверенный слуга главы гильдии торговцев шелком.
Хью постучал кулаком в дубовую дверь.
– Джоанна! Джоанна, это я, Хью. – Он потянул за веревку, торчавшую из отверстия в двери. Послышался металлический скрежет поднимаемой щеколды. Распахнув дверь, за которой виднелся узкий коридор, Хью снова позвал: – Джоанна? – Изнутри не донеслось ни звука. – Должно быть, ее нет дома. Входите, только осторожно, здесь ступенька.
Они проследовали по коридору в скромно обставленную гостиную с винтовой лестницей в углу, ведущей наверх. Пол в комнате устилал свежий тростник. Посередине грубо сколоченного стола со скамьями стояла масляная лампа. На подоконнике одного из двух забранных решетками окошек сидела кошка, бесстрастно взиравшая на вошедших.
– Это надменное создание зовут Петрониллой, – сообщил Хью. – А вот ее братец, Манфрид, – трусишка. Шарахается от всех незнакомых людей, особенно от мужчин. Кроме того, в доме обычно живет пара собак, но сейчас, похоже, их нет. Где твоя мамочка, Петронилла?
Кошка зевнула и отвернулась, уставившись в окно.
– Раз Джоанна зажгла лампу, – сказал Хью, – можно предположить, что она ушла совсем недавно. Солнце только что село.
Через широкий арочный проход можно было видеть небольшую комнату в передней части дома. Судя по всему, это была лавка, прилавком в ней служил подоконник огромного окна рядом с дверью, выходившей на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101