В Эдинбурге мне говорили, что женщины буквально толпами бегают за ним, так что он без труда мог бы выбрать себе любую знатную и состоятельную леди из их числа… Он выбрал тебя, но мы-то с тобой знаем почему.
— Вероятно, вы правы, — опуская глаза, сказала Арриан. В эту минуту она странным образом забыла о том, что Уоррик перед нею в чем-то виноват.
В дверь постучали, и Кэссиди, торопливо доев булочку, пошла открывать. На пороге стояла Барра с весьма недовольным выражением лица.
— Его милость просит вас немедленно спуститься к нему в кабинет.
— Меня? — удивленно переспросила Кэссиди. — Он просит спуститься меня?
— Да, именно вас.
— Передайте, что я сейчас приду.
— Да, на вашем месте я бы не мешкала. Кэссиди затворила за Баррой дверь и озадаченно обернулась.
— Интересно, чего он от меня хочет? Арриан отпила глоток чаю и помазала маслом булочку.
— Не знаю. Пойдете к нему?
— Конечно. — Кэссиди проверила, не выбились ли ее волосы из-под чепца. — Пойду узнаю, в чем дело.
Когда Кэссиди появилась в дверях кабинета, Уоррик просматривал хозяйственные книги.
— Вы меня звали, милорд?
— Да, входите, Таттл.
Кэссиди, не поднимая глаз, шагнула в кабинет.
— Я хотел справиться о леди Мэри. Вы, правда, вчера говорили, что с нею все в порядке, но я все же хочу уточнить: не наложили ли ее недавние злоключения неизгладимого отпечатка на здоровье.
— Ничего, скоро пообмогнется, — голосом лондонской торговки отвечала Кэссиди. — Она не какая-нибудь размазня, хоть и леди.
— Рад это слышать. Леди Мэри мне очень понравилась, и я искренне волновался о ней.
Да, он умеет быть приятным, когда захочет, подумала Кэссиди и сказала:
— Не припомню, чтобы ее милость высказывалась о вас так же лестно, милорд.
Взглянув на служанку повнимательнее, Уоррик впервые заметил золотые пряди, выбивающиеся из-под чепчика. Барра права, строптивости ей не занимать, но почему тогда она все время смотрит в пол, а не на собеседника?
— Таттл, вы давно знаете леди Арриан?
— С младенчества, милорд. Я ее вынянчила, и для меня хуже нет, чем когда ее обижают. Так что я уж постараюсь, чтобы этого больше не было.
— Таттл, вам когда-нибудь кто-нибудь говорил, что для служанки вы чересчур своенравны?
— Мне? Сроду не бывало, милорд. Мое дело маленькое — барышне угождать.
— Хорошо. В таком случае ступайте к своей барышне и спросите у нее, не согласится ли она сегодня покататься со мною верхом. Скажите, я буду ждать ее в одиннадцать.
— Нет, милорд, не согласится. Она дурно спала, так что ей нынче не до прогулок, благодарствуйте. Уоррик, теряя терпение, встал.
— Таттл, извольте передать своей хозяйке то, что я сказал, а уж она сама примет решение! Постойте… Скажите ей, что я настаиваю на этой прогулке.
Таттл без слов выскользнула из кабинета. «Нет, — подумал Уоррик, проводив ее взглядом, — он решительно не согласен долго терпеть в своем доме английскую служанку. Эта особа слишком уж себе на уме, хоть и скромна с виду. Впрочем, если она и впрямь знает Арриан с пеленок, то, пожалуй, ее бесцеремонность можно простить. Хадди ведь тоже имеет привычку напрямик выкладывать ему все, что думает».
Лишь часом позже Кэссиди снова спустилась вниз и передала, что леди Арриан принимает приглашение его милости. Посовещавшись, они с дочерью решили, что лучше не раздражать лорда Уоррика отказом и не будить лишний раз его подозрений.
Было по-утреннему свежо, но солнце уже вовсю пригревало, когда Уоррик с Мактавишем вывели из конюшни лошадей.
— Не понимаю я женщин, Мактавиш.
— Не знаю, как насчет всех женщин, но с этой ты точно запутался. Сперва ты силой заставляешь ее здесь остаться, а потом, кажется, ждешь от нее благодарности? Ты слишком жесток с нею, она этого не заслужила.
— Смотри не наговори лишнего, Мактавиш! Моя жестокость имеет свои причины, и ты их знаешь.
Мактавиш перекинул поводья через спину оседланной для Арриан лошади.
— Я привез ее в Айронуорт и чувствую себя ответственным за ее судьбу. Мой долг сказать тебе: Уоррик, отпусти ее!
Губы Уоррика упрямо сжались.
— Это решать мне!
— Решать-то тебе, но боюсь, что уязвленная гордость да старые обиды не лучшие советчики в таком деле. Поверь, все это может кончиться очень скверно.
— Полно, Мактавиш! Ты стал мнительным, как старая бабка. Уверяю тебя, что, как только она уедет отсюда, она и думать забудет про Айронуорт, а я про нее.
Мактавиш с сомнением покачал головой, но ничего не сказал, и Уоррик продолжал:
— А если я предложу ей остаться со мной по доброй воле? Что ты на это скажешь?
— Тогда тебе придется забыть прошлое и начать с нею жизнь заново. Насколько я понимаю, вряд ли это у тебя получится.
— Да, забывать прошлое я не умею.
— Ну, вот тебе и ответ. Ты должен ее отпустить, и как можно скорее.
— А как же наш с нею брак?
— Уоррик, ты же сам прекрасно понимаешь, что ваш так называемый брак можно расторгнуть в два счета.
— Послушай, Мактавиш, ведь она тебе нравилась?
— Нравилась. И нравится. Она славная девушка, и — хоть ты этого и не желаешь признавать — она именно то, что тебе нужно.
Уоррик нахмурился:
— Теперь я тебя вовсе не пойму, Мактавиш. То ты велишь мне ее отпустить, то вдруг через минуту заявляешь: она то, что мне нужно. Все-таки что прикажешь выбрать: жить с нею или отпустить ее?
— Загвоздка в том, что выбор тут зависит не только от тебя, а она вряд ли захочет с тобою жить. Ты, к сожалению, показал себя не с лучшей стороны.
Тем временем они уже подошли к крыльцу, где на ступеньках рядом со своей служанкой стояла Арриан. Уоррик подхватил ее за талию и усадил в седло.
— Надеюсь, нас с вами ждет приятная прогулка, миледи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98