Сергей ДЫШЕВ
До встречи в раю
РОМАН
Полковнику Владимиру Михайловичу Житаренко - бойцу, журналисту, по-
гибшему на чеченской войне
Иосиф Георгиевич Шрамм мысленно обмакнул перо в чернила и стал пи-
сать. Пользовался он, конечно, обычной шариковой ручкой, хотя давно
мечтал завести перьевую, но все как-то не получалось. Он считал себя
человеком старомодным, отрастил бородку клинышком, носил очки в золо-
той оправе и все собирался завести сюртук. После каждой встречи с па-
циентом он делал записи в тетради с твердой обложкой, на которой зна-
чилось: "Доктор И. Г. Шрамм". Хотя доктором в смысле научно-иерархи-
ческом не был. Он старался ничего не пропускать; даже если больной
безнадежно-однообразно пускал пузыри или гнусаво нес привычный бред,
еле справляясь с вываливающимся языком, Иосиф Георгиевич все равно
что-нибудь да записывал, самозабвенно наслаждаясь россыпью своих мыс-
лей, рассуждений и наблюдений, которые заносил в тетрадь аккуратными
буковками... Разговор с пациентом он обычно начинал, слегка присюсюки-
вая: "Ну-с, молодой человек (или "голубчик")..." Но однажды жена пе-
редразнила его "ну-с" в "гнус", доктор сильно обиделся и больше так не
говорил.
Работал Иосиф Георгиевич, как уже можно было догадаться, в психиат-
рической клинике, и, между прочим, главным врачом. Втайне он считал
себя крупнейшим специалистом и, безусловно, одним из выдающихся людей
города. Город об этом не догадывался, впрочем, был он никчемным, скуч-
ным, с серыми одно- и двухэтажными домами, полупустыми магазинами,
громоздким Домом культуры с не опознанной до сих пор каменной фигурой
на крыше, скрипящими на ветру каруселями в умершем парке и, самое отв-
ратительное, с пылью, неподвижно, круглосуточно висящей в воздухе. К
вечеру жара спадала, оранжевое солнце тихо проваливалось за горизонт;
грязные палисадники и дворы наполнялись людьми. В это время все в го-
роде, будто по единому семейному расписанию, пили чай. И даже мухи в
эти часы были не такими назойливыми. В общем, ничего особенного, обык-
новенная южная провинция. Когда и кому пришло в голову устроить здесь
психбольницу - разобраться ныне практически невозможно: слишком часто
в последнее время менялись власти, торопливо сжигая после себя доку-
менты. Поговаривают, что у начальника, принявшего странное решение,
тоже не все в порядке было с головой, и кончил он в конце концов в
психушке, правда, в другой, номенклатурной. Но не будем судить его,
тем более завидовать: даже "пятизвездочный" дурдом все равно остается
дурдомом.
А в городе жили обыкновенные, нормальные, славные люди, вели разме-
ренный, здоровый образ жизни, и, конечно, ни к чему была здесь огром-
ная, просто оскорбительно огромная лечебница для душевнобольных.
Иосиф Георгиевич аккуратно выводил:
"Больной Цуладзе Автандил отличается слабыми тормозными процесса-
ми... Тут доктор вспомнил, как больной назвал его приспособленцем, и
решительно дописал: - ...и крайне низким уровнем сознания и эрудиции".
Многих больных перевидал на своем веку Шрамм. Его душили, разбивали
в кровь лицо, ломали руку, давили с хрустом его золотые очки. Но имен-
но Цуладзе по-особому растревожил и расстроил доктора, да так, что не
хотелось и признаваться в этом... Доктор знал, что больной четыре года
назад совершил убийство, его признали вменяемым. Однако вернуть в
тюрьму Автандила был не в силах. Тут надо сказать, что Иосиф Георгие-
вич был давним тайным сторонником фрейдовского психоанализа, не изме-
нил ему и в эпоху плюрализма. И вот сейчас в его душе поселилось бес-
покойство. Он пытался отогнать навязчивую мысль, заставляя себя счи-
тать, что ее нет. Но в том-то и дело, что она была и по всем известным
доктору правилам разрасталась в невроз, буквально натирала мозоль в
его голове; мысль же была следующая: "Я ничтожество, я подавляю свои
комплексы, я жалко сублимирую в своей писанине, которая на хрен никому
не нужна!"
Шрамм вздохнул, отложил ручку и призадумался. Неделю назад жена со-
общила ему о беременности, такой несвоевременной и нелепой, когда вок-
руг все рушится, все ненадежно и былое благополучие рассыпается, как
дом из песка. Людочка была на двенадцать лет младше его. У них росла
общая дочь. Два старших сына Иосифа Георгиевича от прошлого брака жили
отдельно... Но вот что самое ужасное: супруга надумала рожать! А нака-
нуне доктору приснился гадкий сон: будто он в исподнем качается на
доске с каким-то мужиком, а его Людочка, тоже в исподнем, идет навс-
тречу и вдруг садится на сторону незнакомца. Доска перевешивается, он,
Шрамм, повисает в воздухе, ему очень страшно, он сучит ногами, а суп-
руга и тот мужик бурно целуются.
Доктор захлопнул свою тетрадь и вызвал старшую медсестру. Аделаида
Оскаровна, женщина сорокалетнего возраста, молча уставилась на Шрамма.
Такая у нее была привычка: смотреть долго, не мигая. Вероятно, она
считала, что ее взгляд обладает магическим действием, подавляет и при-
водит в замешательство даже самых буйных.
- Как там Малакина, по-прежнему не кушает? - спросил доктор.
- Да. Пытались кормить насильно - так она кашляет, выплевывает.
А еды и так не хватает.
- Может, ее усыпить? - в раздумье произнес доктор.
- Наверное, придется,- тут же согласилась медсестра.
- Да, вот еще что. Сделайте больному Цуладзе инъекцию однопроцент-
ного раствора апоморфина.
- Апоморфина?! - Черные брови Аделаиды Оскаровны дрогнули, глаза
еще более округлились.
1 2 3 4 5 6 7