OCR Angelbooks
«Прелестная сумасбродка»: ЭКСМО-Пресс; Москва; 2001
Оригинал: Maggie Davis, “Enraptured”
Перевод: Н. Холмогорова
Аннотация
Герцог Уэстермир не поверил своим глазам, когда средь бела дня к нему в карету неожиданно вскочила прекрасная незнакомка, разорвала на себе платье и… обвинила его в изнасиловании. И это было только начало! Похоже, красавица Мэри твердо решила превратить жизнь герцога в ад. Она — настоящее стихийное бедствие, и что самое ужасное — он все яснее понимает, что не может без нее жить.
Мэгги Дэвис
Прелестная сумасбродка
1.
— Да, молодой Уэстермир — ужасный наглец! — провозгласил из глубин своего кресла достопочтенный Хьюберт Тонсли-Прайс. Дело происходило летним вечером 1818 года в клубе «Браун», куда сходились почитать газеты и поиграть в вист сливки лондонского общества.
— Еще в Итоне он был просто невыносим. Только подумайте — имел дерзость поправлять преподавателей, если замечал, что они ошибаются!
— Его учителя сами виноваты, — прогудел из-за развернутых страниц «Таймс» герцог Карлайл. — Разбаловали мальчишку. Твердили какую-то чушь о его необыкновенных способностях, называли юным гением — и вот вам результат!
— Способности у него есть, не отрицаю, — заметил достопочтенный Хьюберт. Этот джентльмен старался всегда и во всем соблюдать справедливость. — В Оксфорде он превосходил успехами всех своих товарищей. Затем основал этот… как его… археологический клуб. Или теологический? Черт, никогда не запоминаю названий! Ездил в Египет на раскопки пирамид — помнится, об этом даже писали в лондонских газетах. Но все это не отменяет и не смягчает того печального факта, что молодой Доминик Уэстермир груб, высокомерен, заносчив, а главное — чересчур эксцентричен для нашего клуба!
Голос Тонсли-Прайса гулко разнесся по клубной комнате. Теперь его слушали все, даже глухой маркиз Ньюбери взялся за слуховой рожок.
— Вы совершенно правы, — заговорил иподьякон из собора Святого Арчибальда. — Вспомнить хотя бы эту его… как ее… математическую систему игры в вист. Представьте: за один вечер обыграл весь клуб, а потом заявил, что это была шутка, что он, мол, только хотел проверить какие-то свои соображения относительно законов вероятности.
— Это еще что! — с жаром отвечал Тонсли-Прайс. — А чем он сейчас занимается? «Научное расследование преступлений» — звучит солидно, а на деле выходит такая дрянь! Уэстермир всюду ходит с чемоданом, вот с таким, — тут почтенный джентльмен показал руками размер и форму чемодана, — в который напихана всякая пакость — тряпки, обрывки веревок, клочья корпии и прочее в том же роде, что можно насобирать на любой помойке. Но Уэстермир носится со своей коллекцией, словно с кладом! Уверяет, что эти «образцы», как он их называет, облегчат работу полиции — хоть я и не возьму в толк, как можно поймать грабителя или убийцу с помощью грязного клочка ткани.
— Вообще не дело джентльмена ловить грабителей и убийц, — недовольно пробасил Карлайл.
— Я бы сказал, — нервно облизывая губы, заговорил один из недавно принятых членов клуба, — что это уж слишком — таскать с собой в приличные места какие-то… как вы сказали? Клочки и обрывки? Может быть, кому-то из нас стоит с ним поговорить?
— Что там разговаривать! — грохнул, словно из бочки, Карлайл. — Созвать Комитет и поставить вопрос о его членстве!
Джентльмены беспокойно заворочались в креслах, поглядывая друг на друга. Собрание Комитета было суровой мерой: оно могло окончиться исключением провинившегося из клуба и, как следствие, гибелью его репутации.
— А я слышал, — нерешительно начал еще один молодой человек, — что Уэстермир недавно выходил на ринг с двумя профессиональными боксерами. И, говорят, поколотил их обоих!
Снова воцарилось молчание. Все понимали, что собрание Комитета неизбежно, но никому не хотелось предлагать эту крайнюю меру первым.
В это время в нескольких кварталах от «Брауна» предмет обсуждения почтенных джентльменов, Доминик де Врие, двенадцатый герцог Уэстермир, сидел у себя в карете, уткнувшись в открытый чемоданчик, который держал на коленях. Внутренности чемоданчика были выстланы бархатом и разделены на несколько отделений, где покоились клочки холста и обрывки веревок.
Карета, в которой ездил еще покойный дед герцога, двигалась мимо ковент-гарденского рынка. Снаружи гудела людская толпа. Время от времени кучер резко поворачивал, чтобы избежать столкновений, и всякий раз герцог хмурил брови и крепче хватался за чемоданчик с «образцами».
После одного особо сильного толчка герцог схватил трость и забарабанил ею в потолок.
— Легче, Джек, легче! — завопил он что есть мочи. — Не то моя коллекция разлетится по всей карете! Что, черт побери, происходит там, снаружи?
Окошко в потолке приотворилось, в нем показалась широкая добродушная физиономия.
— Настоящее столпотворение, сэр! — раскатистым басом ответил кучер. — Не то беспорядки, не то карманника ловят. Да не волнуйтесь, ваша светлость, не успеете вы и глазом моргнуть, как рынок останется далеко позади!
Ох, как он ошибался!
Мгновение спустя карета закачалась, словно шлюпка в штормовую погоду. Дверца со стороны герцога распахнулась, и под восторженные вопли толпы внутрь влетел, приземлившись на четвереньки, какой-то человек.
Человек этот — точнее, девушка, и очень молоденькая, поспешно вскочила и плюхнулась на сиденье напротив.
Сколько мог разглядеть Уэстермир в бархатно-сером полумраке кареты, девушка была довольно неприглядно одета и растрепана до безобразия. Чепчик ее слетел с головы и болтался на завязках;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76