Нодар Владимирович Думбадзе: «Собака»

Нодар Владимирович Думбадзе
Собака


Рассказы –



Нодар ДумбадзеСобака История эта началась в августе сорок первого и закончилась два года спустя.…Суровое дыхание войны наше село почувствовало уже через месяц. Привыкший к зажиточной жизни колхозник не смог сразу осмыслить всего ужаса происшедшего, не рассчитал своих возможностей, и случилось так, что амбары и лари во многих домах опустели уже в августе, а в нашем доме и того раньше… измученный водянкой дед Спиридон дни и ночи просиживал у камина, и все заботы по хозяйству легли на мои плечи. Да что хозяйство! У меня и сейчас начинает ломить спина, как вспомню, сколько я тогда натаскал из лесу дров и хвороста: пропал бы бедный старик без тепла.25 августа был съеден последний кусок мчади. Дед извлек из стенного шкафа закупоренную кочерыжкой десятилитровую бутыль с водкой и сказал:— Положи в корзину, ступай в Чохатаури и обменяй на пуд кукурузы. Того, кто предложит меньше, облей этой самой водкой, разбей бутыль и возвращайся домой… Водка тутовая, и в ней восемьдесят градусов, надо ж понимать!.. Вот так.Дед грустными глазами взглянул на бутыль, тяжело вздохнул и добавил:— Ступай!… Разбивать бутыль мне не пришлось. На базаре нашелся ценитель водки, который вмиг оценил достоинства моего товара. Он без лишних слов отсыпал мне в мешок пуд отборной желтой кукурузы, всунул в карман красную тридцатку, погладил по щеке и велел явиться на следующей неделе.Спустя минуту я стоял в столовой напротив базара.— Котлеты есть? — спросил я буфетчика.— А деньги у тебя есть? — в ответ спросил буфетчик.— Есть!— Сколько?— Тридцать рублей!— Покажи!— Вот!— Садись, сейчас принесу!— Три порции! — сказал я, снял со спины корзину и присел к столу.— Ты что, парень, тронулся? — искренне удивился буфетчик.— Нет, проголодался! — объяснил я.— С картошкой или с макаронами?— Две порции с макаронами и одну с картошкой. Каждую отдельно.— Лимонаду сколько?— Три! — ответил я и заранее отпустил пояс.Буфетчик подозрительно взглянул на меня, но промолчал. Поставив на стол три тарелки с котлетами и три бутылки лимонада, он ласково спросил:— Куда ты девал ту тридцатку, а, парень?— Вот она! — с достоинством ответил я, показывая деньки.Буфетчик взял тридцатку, пощупал, посмотрел ее на свет, потом распахнул грязный халат, расстегнул карман еще более грязной блузы и опустил ее туда.— Ты свободен! — сказал он с улыбкой и ушел.В столовую забрела длинная, приземистая, тощая черная собака с ввалившимися боками. Она несколько раз прошлась по комнате, искоса поглядывая на меня, потом, осмелев, подошла ближе. Пожалев котлетку, я бросил собаке макаронину. Она на лету схватила ее и проглотила. Я бросил еще. Через минуту, решив привлечь мое внимание, собака несмело тявкнула.— Вон отсюда, паршивая! — прикрикнул на собаку буфетчик.— Как ее звать? — спросил я.— А черт ее знает!— Чья она?— А я почем знаю, пропади она вместе с хозяином! Пошла вон! — замахнулся на собаку буфетчик.Поджав хвост, собака бросилась на улицу.…Покончив с едой, я взял свою корзину и направился к двери.— Сдачи не полагается? — спросил я буфетчика на всякий случай.— Еще чего! — скривился он.— Совсем ничего? — не сдавался я.— Иди, парень, иди с богом!При выходе из столовой я увидел давешнюю собаку — опасливо оглядываясь, она приближалась к двери.Не успел я сделать и десяти шагов, как услышал душераздирающий визг и вой собаки. Затем она промчалась мимо меня, бросилась в воду под мостом, тут же вскочила на берег и с жалобным тявканьем стала кататься в песке.Я обернулся к столовой. В дверях стоял буфетчик с котелком в руке. Из котелка поднимался пар.— Ошпарил собаку? — спросил я.— Нет, чуть подогрел ей лапы! — глупо улыбнулся он.— Осел ты! И отец твой осел! — крикнул я.Буфетчик остолбенел. С минуту он молча глядел на меня, наливаясь злобой, потом поставил котелок на землю, засучил правый рукав и медленно направился ко мне.— Подожди-ка меня там! — прохрипел он.Я спокойно снял со спины корзину, нагнулся и поднял с земли здоровенный камень.Буфетчик остановился словно вкопанный. Он постоял, потом покачал головой и убрался восвояси.
Собака лежала под мостом, уткнувшись ошпаренной мордой в передние лапы, и жалобно скулила. Увидев меня, она умолкла, потом негромко заворчала. Я подошел ближе, пригляделся. Правя лапа бедняги также ошпарена.— Ну-ка дай поглядеть на тебя! — сказал я и присел перед ней на корточки.«Эх, что это вы со мной сделали!» — всхлипнула она. Из левого, неповрежденного глаза собаки текли слезы. Я снял рубашку, разорвал ее пополам, смочил в воде и перевязал собаке глаз, потом лапу. Почувствовав облегчение, она благодарно взглянула на меня и опять заплакала. И тут я не выдержал, сел на песок и тоже заплакал. А собака — даром что животное: она прекрасно понимает, почему плачет человек. Искалеченный пес подполз ко мне и ласково ткнулся мордой в мои колени……Помню, однажды — было мне тогда лет четырнадцать, — когда дочь Гервасия Джабуа — Тину выдали замуж за Арсена Сиамашвили из села Набеглави, я впервые взмолился богу: «Боже, прибавь мне шесть лет, и не видеть Арсену красавицы Тины…» И теперь я опять мысленно попросил: «Боже, дай мне силы справиться с буфетчиком, а потом хоть убей меня!..» И никогда, никогда я так сильно не жаждал исполнения своей мечты, как теперь, сидя под мостом в обнимку с бездомной собакой…— Что это такое?! — удивленно воскликнул дед, когда я извлек из корзины ошпаренного пса.— Собака! — ответил я.— Дрянь какая-то, а не собака! — плюнул дед.
1 2 3 4 5