«Что за перемена!» — подумала Орелия. — При первой их встрече он жаловался, что Федра плохо влияет на его отца.
— Ведь вы позволите мне отвезти вас домой? — обратился Лайэм к Орелии. Она согласилась. Попрощавшись с Федрой, она выпила с Лайэмом последний бокал шампанского. Гости быстро разъезжались.
— А не хотите ли прогуляться по ярмарке?-спросил Лайэм Орелию.
— Ночью?!
— Будьте смелее.
— Я и так смелая, — вызывающе ответила она.
— Ах, да, я и забыл о вашей отваге во время прогулки в Дубовом парке, — засмеялся он.
Орелия вздернула подбородок.
— Я знаю, вы хотите сказать, то была не отвага, а глупость. Но все равно, я считаю, что женщины имеют право ходить где хотят и как хотят. Просто случайность, что за мной увязался этот нелепый преследователь.
И тут она вспомнила другой, недавний эпизод, о котором не рассказывала Лайэму.
— Я вовсе не хотел вас обидеть, — извинился он. — Давайте не будем ссориться. Признаю, что я заядлый спорщик и наслаждаюсь ссорами, но сегодня я хотел бы быть с вами в добрых отношениях.
«В добрых отношениях? Почему именно сегодня?»— недоумевала Орелия. Она набросила пелерину на низко вырезанное платье и вышла из храма, опираясь на руку Лайэма. «Остается только надеяться, что об этой прогулке не пожалею».
* * *
Ярмарочная центральная дорога ночью была еще оживленней, чем днем. Крепко держа Орелию за локоть, Лайэм провел ее мимо компании подвыпивших парней и женщин с подведенными глазами.
— Вы шокированы? — спросил он Орелию, когда одна из накрашенных женщин подмигнула ему и стала зазывно вертеть ягодицами.
— Я ведь жила в Европе, — ответила она.
«Это же не ответ, — подумал он. — Вряд ли она так искушена, что это ее не смущает. Не думаю, что она согласна с идеей необходимости проституции».
— Европейцы более терпимо относятся к моральной неустойчивости, — заметил он, имея в виду потребности пола.
Около павильона под названием «Маленькая Египтянка» посетители выставки катались на верблюде, покрытом яркой, красным с золотом, попоной. Вставая на ноги, животное издавало громкий неприятный крик.
— Хотите покататься? — спросил Лайэм.
— Лучше не надо. — Она туже завязала пелерину, закрывающую красивые плечи и декольте.
— Где же ваша отвага? — насмешливо спросил Лайэм.
Она бросила на него лукавый взгляд.
— Я бы лучше посмотрела танцы «Маленькой Египтянки».
— Вот это да! — протянул он. — Здесь действительно нужна отвага. Знаете, неустрашимую феминистку миссис Берту Пальмер чуть не хватил удар, когда про нее распустили слух, будто она смотрела танец живота и одобрила его.
— Я не миссис Пальмер.
Уж в этом его не надо было убеждать. Он знал, что она — единственная в своем роде. Он купил билеты, и они встали в очередь. Стоя за ее спиной, он вдыхал нежный аромат ее кожи и любовался блестящими волосами. Как он мог подумать, что она — обычная светская девица, которая охотится за богатым женихом? Нет, она необыкновенная, он никогда не встречал такой женщины.
В театре они заняли свои места. Поднялся занавес, и зрители, шумные и бесцеремонные, притихли. Сцена была пуста, декорация на заднем плане изображала грубо намалеванный экзотический пейзаж. Музыканты, темнокожие мужчины в кафтанах и фесках, сидевшие в ряд на скамье, заиграли унылую восточную мелодию.
Зрители зааплодировали: на сцене появилась Маленькая Египтянка в блестящей юбке и просторной накидке, надетых на облегающее платье. Мелодия постепенно нарастала, извиваясь, словно змея во власти заклинателя, а Маленькая Египтянка вращалась и двигалась по спирали, и поначалу медленные, волнообразные движения ее тела все убыстрялись.
Во вращающемся вихре слетали на пол одежды и обнажалось смуглое тело с соблазнительными формами. Зачарованные зрители очнулись только тогда, когда на сцену вылетели в буйной пляске танцоры — мужчины и женщины, а Маленькая Египтянка незаметно удалилась.
Орелия не нашла зрелище столь уж шокирующим, как его разрекламировали.
— Я не думала, что на Маленькой Египтянке будет столько одежд, — заметила она, когда они вышли из павильона.
— Что ж вы думали, что она будет танцевать обнаженной? — засмеялся Лайэм.
— Не совсем, конечно. Но все же, если соблюдать историческую достоверность. Ведь танец живота родился в гареме, где на женщинах обычно были только прозрачные покрывала.
— Великий Боже! — снова засмеялся Лайэм. — В бульварных листках должны появиться заметки: «Мисс Орелия Кинсэйд находит Маленькую Египтянку недостаточно обнаженной, и танец живота — недостаточно шокирующим».
— Вот таким вы мне нравитесь, — с веселой улыбкой заметила Орелия, — а иногда вы выступаете в качестве проповедника.
— Нравлюсь? — переспросил он.
— Кажется, вы и сами это заметили. — Она слегка покраснела, вдруг застеснявшись своей откровенности. Наверно, она выпила слишком много шампанского, надо следить за собой. — Я люблю откровенность, — заявила она, — и вы тоже. На этой основе можно достичь взаимопонимания.
— Конечно.
— Я полагаю, хотя бы иногда.
Лайэм посмотрел на Орелию с восхищением. Превыше всего он ценил в людях честность, прямодушие, а в женщинах трудно найти эти качества. «Но Орелия, — повторял он себе, — удивительное исключение».
Лайэм повел Орелию в маленький ресторанчик «Старая Вена»; они заказали сосиски, пиво и пончики в сахарной пудре. Орелии очень понравилась уютная обстановка. Отпив глоток пива, она вздохнула:
— Перебор алкоголя сегодня вечером! Я опьянею!
— Ничего, на свежем воздухе придете в себя! — Лайэм ласково поглядел на разрумянившуюся женщину. Ресторанчик уже закрывался, и поэтому Лайэм, заплатив по счету, вывел Орелию на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68