Вы хотите распороть еще несколько мешков – ради Бога, у меня есть целый мешок дерьма для подарков этим Тьюксбери.
– Тьюксбери – это ковбои Ножа Мясника? – спросил Данте.
Сэргуд пробормотал что-то утвердительное.
– Старик Тьюксбери со своими сыновьями-полукровками использует парней Ножа Мясника как свою личную армию. Для нас здесь, в Холбруке, было бы лучше, если бы нас заперли в тюрьме, по крайней мере мы были бы защищены от их произвола.
Данте с мрачным выражением лица изучал бакалейщика.
Молодой человек ходил по магазину вместе с Сэргу-дом, предлагавшим свои товары, пока они не отобрали громадную кучу.
Глориана долго смотрела на них в недоумении и наконец решила вмешаться:
– Извините, но вы предлагаете нам слишком много.
– Вы нигде ничего не найдете, мисс. – Сэргуд вручил Данте еще один мешок. – Вам следует хорошо запастись здесь, пока я не передумал.
– Вы не понимаете. – Глориана рассчитывала совершить эту стремительную поездку в Плезент-Вэлли и вернуться обратно, пока поезд, сесть в который ее уговаривал Сэргуд, будет еще стоять в Холбруке. – Я не могу потратить больше двух дней на этот… гм… визит.
– Возможно, тебе захочется там задержаться, – пробормотал Данте, поднимая узел с покупками. Он положил его на тротуар у двери, откуда его будет легче забрать, когда подъедет фургон.
– Нет. Ни в коем случае. Я должна вернуться в цирк до того, как он уедет из Санта-Фе. – Сэргуд подтолкнул мешок сахара к Данте, тот подхватил его, как опытный портовый грузчик, и положил поверх кучи покупок. – Послушайте, вы, остановитесь! Не съедим же мы двадцать пять фунтов сахара. Да мы даже не успеем сварить все бобы, что в мешке!
– Я думаю, что Мод просто просыплет изрядную часть этих бобов. – По движению его губ Глориана поняла, что он пошутил – пошутил! – не обращая внимания на угрозу шайки Тьюксбери.
Глориана металась взад-вперед между двумя мужчинами, продолжавшими заваливать дверь припасами. Она потребовала их внимания:
– Взгляните сюда! Все, что нам нужно, это несколько фунтов муки, пара банок бобов…
Данте с бакалейщиком не обращали внимания на ее призывы, выкладывая мешки с кукурузной мукой и солью, жестяные банки с крекерами, корзину яиц…
Данте скептически фыркнул, посмотрев на бочонок с соленьями. Сэргуд предложил ему попробовать его содержимое, и Данте только что не заплясал в восторге, когда что-то захрустело у него на зубах, и, закрыв от наслаждения глаза, закинул голову.
– Дюжину такого, – распорядился он. – Несколько дюжин!
Сэргуд запросил удивительно мало денег, когда подсчитал их покупки.
– Я мог бы просто подарить вам все это, – объяснил он, – но потребуется некоторое время, чтобы окупился этот расход.
– Мы не забудем вашей доброты, – серьезно проговорил Данте, – вернее, вашей смелости.
– О моей смелости не беспокойтесь, – отвечал Сэргуд, – не растеряйте своей. – Бакалейщик согнул руку в локте и стал отстегивать манжету. – Нет никакого смысла носить приличную рубашку. Жена намылит мне шею.
Прежде чем Глориана успела открыть рот, Данте потянул к себе руку бакалейщика. Он ощупал жилистое предплечье, а потом сделал на нем надрез своим мечом. Из раны брызнула кровь, которую Сэргуд вытер своим фартуком.
– Это не будет слишком болеть, – заметил Данте, – место я выбрал правильно.
Сэргуд согнул руку, Данте вложил меч в ножны, и они поздравили друг друга, как заговорщики, успешно совершившие некий странный ритуал для вступления в некое тайное общество.
На носке сапога Данте блестела крошечная капелька крови.
Он захотел получить деньги от банкира – и добился этого, угрожая насилием и разгромом. Он захотел получить провизию у бакалейщика – и получил ее ценой крови, закапавшей пол его магазина. Молодой честолюбец хотел получить зеркало Глорианы. Удастся ли это ему с таким же успехом, если красавица воспротивится?
– Теперь пойдем отсюда, – обратился Данте к Глориане. Он взял ее за руку выше локтя той же самой рукой, которой только что сжимал оружие, так бессердечно вонзенное в руку Сэргуда. – Теперь, должно быть, у Мод готовы и лошади, и фургон.
– Погрузка продуктов займет время, – с отсутствующим видом заметила Глориана.
Она дала ему довести себя до поезда и шла, поглядывая на горожан с таким видом, как будто они с Данте были счастливой помолвленной парой, занятой вечерними покупками в холбрукских магазинах. Никому и в голову не могло прийти, что с каждым шагом в ней все сильнее разгоралась внутренняя борьба. Решимость Данте отправиться в Плезент-Вэлли противоречила тому, что подсказывало Глориане ее сердце. И все же она всеми силами стремилась увидеть ранчо, удобно устроиться в любимом отцовском кресле и смотреть на восходы и закаты солнца над землей, которой он так сильно дорожил, что вытравил из своего сердца жену и ребенка.
Данте отвезет ее туда. И будет ее защищать. Он обещал. Она не задумывалась над тем, что произошло между ними. И было хорошо, что она стала свидетелем его безжалостности – теперь она по крайней мере сможет здраво воспринимать его поступки. Больше никаких объятий, слезливых исповедей. Никаких поцелуев. Главное – никаких поцелуев. Он показал, что слишком ловко умеет обращаться с людьми. Он с удивительной легкостью приспосабливался к любым непредвиденным обстоятельствам.
Вот сейчас он смотрел на нее с сомнением. Данте замедлил шаг, как будто потерял интерес к Мод и к фургону, почувствовав внутреннюю неуверенность Гло-рианы и делая вид, что разделяет ее. Она ни на мгновение не поверила внезапной перемене его настроения.
– Глориана, я долго думал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107