Тени скрывали его лицо, но по напрягшейся фигуре Такс понял, что ему стало неприятно.
— Что не так? — спросил его Такс.
Трубач ничего ему не ответил. Он объехал сложенные рядами тела и смотрел на них так, словно они все были его Друзьями. Такс, не понимая, не сводил с него глаз. Подъехал монах, и когда он увидел мертвых германцев, заскулил, как собака. Такс понимал, что Трубач так нежно смотрел на мертвых готов из-за монаха. Но он не успел ничего сказать, как позади него раздался шорох ветвей, и он мгновенно насторожился.
Шум сразу же прекратился, но лошадка прижала уши и смотрела в темноту, за свет костра. Такс сильнее сжал ноги, и лошадка пошла вперед, раздувая ноздри. Монах позвал Такса, но тот не обратил на него внимания. Его черная лошадка ненавидела германцев, значит, именно германец прятался в колючих кустах у откоса.
Такс заставил лошадку развернуться так, чтобы свет костра не мешал ему привыкнуть к темноте. В тишине он услышал, как германец в кустах снова пошевелился. Лошадка фыркнула. Такс отпустил поводья, и лошадка рванулась в кустарник. Оттуда, из самой гущи, выбежал гот и, пригнувшись, побежал вперед, стараясь скрыться в темноте ущелья.
Такс испустил дикий крик. Лошадка продолжала преследовать гота, и Такс попридержал ее, чтобы позабавиться погоней. Гот завизжал — это была женщина. Она бежала, пытаясь скрыться в кустарнике, растущем по склонам ущелья, но черная лошадка с треском продиралась сквозь заросли вслед за ней. Женщина попыталась забраться по отвесному склону, хватаясь руками за ветки и камни. Земля и камни падали вокруг нее и на нее. Такс приблизился к ней и схватил за волосы. Лошадка по его команде развернулась, и Такс потащил свою жертву к свету костра. Она кричала не переставая. Такс вспомнил хунну, привязанного к горящему колесу, и ее вопли возбуждали его. У костра он швырнул женщину на землю и соскочил с коня, чтобы убить ее.
Монах бросился на нее, как разъяренное животное. Она хотела снова попытаться удрать. Он рукой прижал ее к земле и стоял, расставив ноги по сторонам ее тела, глядя на Такса.
— Нет! Именем Иисуса Христа!
Девушка лежала у его ног и рыдала. Ее ноги дергались из стороны в сторону. Такс поискал глазами Трубача. Шаман подошел к ним и спокойно коснулся руки монаха. Он ничего не сказал, но монах посмотрел ему в глаза и, поколебавшись, отошел в сторону. Трубач склонился к девушке и перевернул ее на спину.
Такс присел на корточки у догоравшего костра.
— Я тебя больше не узнаю, — сказал он. — Что сделал с тобой этот идиот монах?
Девушка продолжала плакать, но когда она открыла глаза и увидела рядом с собой шамана, она одним движением поднялась с земли. Она попыталась его ударить и убежать прочь. Трубач левой рукой схватил ее запястья и, казалось, без труда удержал девушку. Она повисла в воздухе и, не отрываясь, смотрела на него. С каждым вздохом у нее начинало дрожать все тело. Отблески костра освещали ее круглые светлые глаза.
— Скажи ей, что мы ее не обидим, — потребовал Трубач.
— Почему она должна жить? — спросил его Такс. Монах переводил взгляд с Такса на Трубача. Лицо его было озабоченным.
Шаман потребовал:
— Делай то, что я тебе говорю, лягушонок!
Такс опустил голову. После смерти кагана произошло так много, и он был в постоянном напряжении. Он в последнее время постоянно говорил на латыни, и сейчас ему было очень трудно переключиться на германский. Он передал девушке слова Трубача.
Но не стал ждать ее ответа, обошел вокруг костра, разгрузил коней, лег на землю и мгновенно уснул.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Утром Аурелиус и готская девушка помолились вместе. Монах читал молитвы громким и твердым голосом, чтобы шаман хунну понимал, как ему приятно, что рядом с ним находится христианская душа, с которой он может вместе помолиться. Хотя сам он знал, что эта девушка, по имени Грита, молилась только потому, что он заставил ее сделать это.
Конечно, она не понимала латыни, и ему приходилось общаться с ней при помощи Такса. Ему показалось забавным, что приходилось прибегать к помощи хунну, чтобы что-то сказать ей.
После молитвы он жестами показал ей, что лучше оставаться на одном месте. Такс приготовил бульон из сушеного мяса и трав, и девушка начала его с жадностью есть. Монах отправился к шаману. Тот сидел в тени и играл на дудочке. Аурелиус уселся с ним рядом и попытался что-то объяснить с помощью жестов и небольшого количества известных ему гуннских слов.
Он часто пытался проделать этот трюк, чтобы смягчить свою зависимость от Такса, и каждый раз это не срабатывало. Он желал разъяснить идеи слишком общие и абстрактные. Но ему удалось сказать шаману имя девушки — Грита, и что он, монах, чувствует свою ответственность за нее. Но он не смог втолковать шаману, что считает необходимым сейчас же отправить девушку к ее народу.
Такс ходил по ущелью неспокойный, как дикий зверь. Он собирал дрова и расширял пространство для их лагеря. Потом начал убирать поросли кустарника от небольшого ключа в дальнем конце поляны. Его черная лошадка бродила за ним по пятам. Монах решил, что Такс видел, как они с шаманом пытались объясниться, но ждал, когда его позовут на помощь. Шаман смотрел на монаха, пока тот размахивал руками, рисовал картинки на земле с помощью палочки и показывал на разные предметы, находившиеся неподалеку. Пару раз у шамана поднялись вверх брови, когда монах что-то ему сказал на своем языке, а потом пытался расшифровать с помощью знаков. Наконец он улыбнулся, пожал плечами и показал Аурелиусу, чтобы тот замолчал. Потом он позвал Такса.
Такс ему что-то ответил мрачным и обиженным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81