Он коснулся руки отца. Голос у него был таким юным. — Что-нибудь случилось?
— Да, — сказал Ардарик, — ты ему что-нибудь говорил… хотя бы что-то… ты знал, что я…
— Нет! Отец, я никому ничего не говорил. Я не стал бы говорить ничего лишнего.
Ардарик по его голосу понял, что сын лжет. В злобе он сильно ударил сына по лицу.
— Пошел прочь, не желаю тебя видеть!
— Отец, прошу тебя.
Дитрик был испуган, и Ардарик почувствовал удовлетворение.
— Теперь вы понимаешь, что наделала твоя дружба с этим грязным гунном. Убирайся! Прочь!
Дитрик выбежал из комнаты. Ардарик, тяжело дыша, уставился на дверь. Какой-то момент его злоба на сына питала его. Он снова уставился на карту, но на него накатила волна страха. Он попытался подумать о защите — он очень мало сказал римлянам и молча слушал их рассуждения. Он прекрасно знал, что, говоря ему приятные вещи, они старались подцепить его на крючок, но он не поддавался. Ну, почти не поддавался.
Наконец он снова стал слышать звуки. Его ум был в смятении. Ардарик огляделся. Маленькая комната была построена недавно весной. Со свежих досок свисали стружки, и вокруг пахло смолой и свежими опилками. Он должен был понять утром, когда каган отослал его, что случилось нечто неприятное. Он поднялся с кресла, но идти ему было некуда, и он снова сел.
Снаружи кто-то колол дрова. Мимо окон проходили, разговаривая, люди. Раздался стук в дверь. Он не ответил и услышал, как кто-то пошел прочь. Во дворе гоготали гуси, а в комнате стояла тишина. Он продолжал смотреть на карту, пришпиленную к столу. Столько тяжелой и интересной работы, и все пошло в тартарары. Он тщательно составлял планы, собирал информацию, взвешивал «за» и «против». Теперь он думал, как же с ним поступит каган.
Но он ничего не сделал! Он принял подарки римлян, но мало что сообщил им взамен — описание частокола и строений — они могли это узнать у любого — купца, других посетителей, да, любого! Они расспрашивали его о многих вещах — об отношениях кагана с другими германскими королями, но Ардарик ничего не знал об этом. Эдеко принял взятку за более важную вещь. Но он до сих пор продолжает охранять кагана в прихожей дворца. Это было несправедливо и жестоко. Если бы он был гунном, они бы лучше относились к нему.
Весь день он просидел в комнате, глядя на карту, а за ужином не смог проглотить ни кусочка. Ардарик отправился спать, но не сомкнул глаз. Когда настал рассвет и все отправились работать, он лежал и стонал под покрывалами, сделав вид, что заболел, потому что здесь в темноте никто не мог видеть его испуг.
Днем явился гонец от кагана, и ему пришлось натянуть одежду, чтобы спуститься вниз и выслушать его. Каган пожелал немедленно увидеть Ардарика, и гонец должен возвратиться вместе с ним. Он был из числа охранников кагана — высокий гунн с круглыми щеками. Ардарик видел его в компании Такса. Ардарик приказал, чтобы ему подали пива, а сам пошел в комнату, чтобы собрать карты и кусочки мела и угля.
Собирая карты, Ардарик подумал, не отказаться ли ехать к кагану… И даже о том, чтобы срочно приказать слугам собрать вещи и покинуть Хунгвар. Он упаковывал карты и с наслаждением думал о том, как рассвирепеет каган и будет поражен смелостью Ардарика, и, конечно, он станет тайно им восхищаться. Ардарик понимал, что не сможет выполнить свой план — это было слишком опасно. У Аттилы были сотни жаждущих крови воинов, поэтому может пострадать весь народ. Ардарик захватил карты и пошел в зал.
Дитрик, который находился там, разговаривал с посыльным. Когда Ардарик подошел ближе, то понял, что его сын говорит по-гуннски, иногда немного запинаясь. Но он может общаться с гунном на его языке. Увидев Ардарика, Дитрик отступил назад, и посыльный встал. На его лице играла улыбка.
— Король Ардарик, у вас очень хорошее пиво. Может, я вам помогу что-либо нести?
— Нет, спасибо.
— Отец, могу я поехать с вами? — спросил его сын.
— Нет, — Ардарик, не глядя на него, пошел вслед за посыльным.
Для короля оседлали белого жеребца. Уздечка и седло были из красной кожи. Он привез их год назад из Италии. Лошадь гунна стояла позади жеребца, и он подошел к жеребцу Ардарика и придержал уздечку, пока Ардарик садился в седло. Дитрик, который вслед за ними вышел во двор, держал карты, пока отец влезал на лошадь.
Гунн отправился к своей лошади, а Дитрик подал отцу карты.
— Монидяк всегда может тебе услужить, — сказал он. Ардарик держал карты под мышкой.
— Ты умеешь говорить на их языке?
— Немного.
Дитрик отошел в сторону, а Ардарик направился к воротам.
Монидяк всю дорогу до дворца кагана ехал молча. Ардарик пытался собраться с мыслями. Он не мог отрицать, что ездил к римлянам. Если каган прикажет обыскать его дом, то найдет золото, материи, римские украшения и красивое маленькое серебряное распятие. Он может сказать, что сделал то, что перед ним сделал Эдеко, или говорил, что сделал, — все выслушал, принял подкуп, чтобы узнать, что было на уме у римлян, чтобы потом эти сведения могли быть использованы каганом. Но у него были ледяные руки и похолодели щеки, и он понимал, что ему никто не поверит.
Во дворе кагана Монидяк придержал его коня. Караульные у дверей отступили назад, пропустив его и не сказав ни слова. Он прошел по коридору к лестнице, переложив карты, чтобы держаться за поручни. Потом поднялся на второй этаж дворца.
Эдеко сидел в прихожей, уперевшись ногами в стену. Он бросал косточки фиников из окна и спорил о чем-то с Константиусом на латыни. Ардарик закрыл за собой дверь, и Эдеко лениво поднялся на ноги. На мгновение его ненависть к Эдеко поглотила в нем страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81