— Ты будешь держать этого мальчика в длинной рубашечке всю его оставшуюся жизнь. Ему столько же лет, сколько было мне, когда я получил свой первый меч. Он даже старше и больше.
— Отец…
— Нет, иди во двор.
— Папа, пожалуйста.
— Я сказал, иди.
Эгон пробормотал что-то, повернулся и зашагал через дверь. Нил и Эйр последовали за ним, укоризненно оглядываясь на Мюртаха.
— Не вмешивайся в мои отношения с детьми, — сказал Мюртах Сирбхоллу.
— Ты обещал, — сказала Од. — Разве не так?
— Нет. Я не пом…
— У меня есть старый меч, какой мог бы иметь мальчик, — сказал Сирбхолл.
— Он тогда поотрубает за неделю головы всем пони.
— Ш-ш… — сказала Од. — Финнлэйт заснул. А пока вот вареная баранина.
— Дай ему еще чего-нибудь выпить, — сказал Сирбхолл, — он все еще не отойдет после всего этого в Таре.
— Что же вас там так задело? — спросила она. Она присела, приглядывая искоса за обслуживающей их женщиной.
— Верховному королю пришла в голову мысль, как покончить со всем светом.
— Да? А женщины там присутствовали, или это было только для одних мужчин?
Сирбхолл спросил:
— Сколько лет Эгону? Од выглядела удивленной:
— Он родился в зиму после того, как мы пришли сюда жить.
Мюртах напрягся, зная, что Сирбхолл намерен сказать, и Сирбхолл сказал:
— Ему столько же лет, сколько было тебе, когда тебя провозгласили вождем. Он…
— Перестань совать свои пальцы в жизнь моих детей. Слава Богу, ему только восемь, или еще не исполнилось восемь? Намного моложе тебя. И ты ближе к нему, чем ко мне. Ты…
— Ты разбудишь Финнлэйта, — сказала Од. — Сирбхолл, выйди и позови сюда людей, ладно?
Сирбхолл поднялся, и Од встала между ним и Мюртахом, она наклонилась к Мюртаху, чтобы взять его чашу, и стояла так, пока Сирбхолл не вышел наружу.
Мюртах сказал ей:
— Сколько раз я говорил тебе, чтобы…
— Много раз. Не злись, ты выглядишь таким смешным, когда злишься. Я-то думала, что ты научился улыбаться в ответ на его выпады теперь.
— Гав, гав, гав!
— Перестань вести себя, как ребенок. Между прочим, старик болен.
— Он выходит со своего чердака? Она покачала головой.
— Я вынуждена кормить его там. Ты ему не отнесешь? Я едва не упала в последний раз.
— Что отнести ему?
— Немного хлеба и похлебки. Вот… — Она подошла к очагу и налила похлебки из котла. Мюртах последовал за ней. Ее волосы золотыми кольцами красиво падали на ее спину, он нежно коснулся их.
— Извини меня.
— Ты устал. Ты не можешь выспаться как следует верхом на лошади. Держи.
Он взял у нее чашу, покрытую салфеткой, и вышел наружу. Последний свет угасал во дворе. Эгон и Нил пробежали мимо него на зов матери. Мюртах с чашей в руках поднялся по расшатанным ступенькам на чердак.
Старик лежал перед ним на большой кровати, в ногах его свернулся дирхаундnote 10. Он приподнялся на локтях и сказал:
— Нет, это не Од.
— Это я, дедушка.
— А! Когда ты вернулся? Мне никто уже ничего не говорит. Лайэм говорил, что ты загнал датчан, словно оленей. — Он понюхал похлебку.
— Да. Я не тот человек, который вынимает меч из ножен, а потом произносит длинную речь. Мне сказали, что ты не вставал из кровати эти дни.
— Я понял, когда Сирбхолл вернулся, что мне лучше не показываться. Что-то в нем есть, что мне не нравится.
— Он честный человек и порой бывает очень сообразительным. Он говорил перед Верховным королем, и если то, что он говорил, и не было новым, то, по крайней мере, слова он употреблял правильно. И он не боится того, чего я, во всяком случае, остерегаюсь.
— Он слишком самоуверен. Мюртах нахмурился.
— У него голова Эда на плечах. Ты просто представляй, что он Эд.
Старик сел поудобнее и подул на похлебку, чтобы остудить ее.
— Только держи его подальше от клана мак Махонов. Война будет?
— Может быть. Ты знаешь, как они говорят. Все их решения уходят в слова, словно дым.
— Мюртах, — со двора внизу послышался голос Од.
— Пришли наверх Эгона, — сказал старик. — Он здесь спит лучше, чем Нил. Нил брыкается. А Конэлл еще хуже.
— Пришлю. Открыть ставни на окне?
— Нет. Свет мне мешает.
— Мюртах!
— Я иду! — крикнул он. И уже тише сказал Финнлэйту: — Спокойной ночи, мы поговорим с тобой завтра.
Он спустился вниз по лестнице во двор. Она стояла возле двери в дом, так что свет вырисовывал ее. Он медленно пересек двор, поднял камень и швырнул его через изгородь частокола. Она улыбнулась ему и пошла перед ним в дом, где за столом уже собрались его люди. Он закрыл дверь за собой.
После того, как они поели, Од уложила Конэлла, Эйр и Нила в постель в меньшей из двух спален, вынесла младенца и накормила его, сидя у очага. Люди Мюртаха, переговариваясь между собой, встали, чтобы отправиться в маленькие спальные домики. Сирбхолл чистил свою одежду.
— Что ты думаешь о Финнлэйте? — спросила Од.
Эгон пришел и, зайдя за спинку стула Мюртаха, обнял его сзади за шею. Мюртах сказал:
— Он очень стар, я полагаю. У него холодные руки.
— Так уж бывает с этими стариками, — сказал Сирбхолл. — Что мы будем делать в связи с войной?
— Войной? — Од и Эгон произнесли одновременно.
— Верховный король стар, Мелсечлэйн стар, и Гормфлэйт, которая, как я подозреваю, высидела этот заговор, как пеликан яйцо, тоже стара. Я поверю в это, лишь когда они пришлют мне одежду, испачканную кровью.
— Это та война, на которую я смогу пойти? — спросил Эгон.
— Если будет война, твой дядя и я пойдем, и все мужчины, которых мы сможем собрать, а кто-то должен будет оставаться здесь…
— И позаботиться о маме, — сказал Эгон, — и загонять коров, я понимаю.
Мюртах взглянул на него — его голова лежала на плече Мюртаха.
— Правильно. Отправляйся в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61