Долгорукие торжествовали, но Алексей Григорьевич, вспоминая о помолвке дочери Меншикова, не церемонился с самодержцем и пошел дальше.
— Ваше величество, в таком случае до свадьбы надобно произвести обручение.
— Делайте, как положено, — ответил разгоряченный вином Петр.
Не откладывая, было объявлено обручение царя с Екатериной.
В канун Нового 1730 года в царском дворце собрались все Романовы, министры, генералы, иностранные послы. Во главе духовенства выступал Феофан Прокопович. На всякий случай все выходы и входы во дворце охранялись гвардейцами. В тронном зале, где происходило обручение, вдоль стен стояли гренадеры с заряженными ружьями. Едва окончился обряд обручения, Алексей Долгорукий торжественно объявил о предстоящем 19 января бракосочетании Петра II и Екатерины Долгорукой.
Меньше трех недель оставалось до заветной цели, Долгорукие возрадовались в предвкушении царских милостей. Никчемный Алексей Григорьевич замахнулся на высший чин.
— Быть мне генералиссимусом, — осклабился князь, глядя на сына, — а тебя, Иван, возведем в генерал-адмиралы, благо такого чина нет ныне ни у кого.
Сопел недовольно Василий Лукич, умудренный дипломат.
— Небось, — успокоил своего родича князь, — тебя определим первым канцлером.
— Осталось дело за малым — подвести Екатерину под венец.
Но князья судили-рядили, позабыв, а скорее всего не ведая, что фортуна водружена на колесе и положение ее зыбкое. Как на грех, вмешалось в их судьбу и божественное начало.
Спустя неделю в Москве началось Иорданское водоосвящение, попросту — Крещение.
Будущая царица Екатерина показалась у Москвы-реки народу. На запятках саней ее сопровождал, как водится, с непокрытой головой жених, Петр II.
Благоявление далось Долгоруким дорогой ценой. На другой день от природы слабый здоровьем царь захворал. Только через три дня лекари поняли, что он заражен оспой, и заявили о безнадежном его положении.
Царь метался в горячке, а Долгорукие, вдали от глаз, собрались на Совет. Князь Алексей напористо стоял на задуманном:
— Неча рассуждать, Екатерина обручена с его величеством, стало она, ежели что, и наследница.
Фельдмаршал Василий Долгорукий решительно возразил:
— Неслыханно говоришь, князь Алексей. Где видано, обрученная невеста — наследница? Кто захочет ей подданным быть? Я первый откажусь.
Алексей твердил свое:
— Хоть и не венчалась, да обручалась, подобно Екатерине Алексеевне.
Фельдмаршал был намного благоразумнее.
— Да ежели бы она и в супружестве состояла, наследницей быть не могла. Император Петр короновал свою супругу при животе своем.
Упорствовал князь Алексей:
— Мы графа Головкина и князя Голицына уговорим в Совете, а ежели не согласны будут, побьем. Ты в Преображенском полку подполковник, Иван — майор, а в Семеновском спорить не станут.
Князь Василий понимающе, но удрученно переглянулся с братом Михаилом:
— Словно ребячье вы врете. Стоит об том в полку объявить, браниться почнут гвардейцы, дворяне они. А то и прибьют. Смотри, Алексей, не погуби род наш, не дело затеял.
Рассерженный фельдмаршал с братом Михаилом покинул Совет, а оставшиеся судачили, как быть дальше. В конце концов решили составить завещание Петра II, пока он не скончался, а в нем указать, что трон передается невесте.
— Надобно духовную-то в двух экземплярах составить. Вдруг царь в сознание не очнется, так мы другую сами подмахнем.
— Каким образом? — недоумевал Василий Лукич.
Алексей хитро прищурился, переглянулся с братом Сергеем, перевел взгляд на сына Ивана.
— Ивашка-то не зря время с царем проводит. Руку-то в письме его ловко перенял, и в шутку иногда за него подписи ставил...
— Ну-ну, покажи, — оживился Василий Лукич.
Иван вытащил из кармана «забавный листок»:
— Гляньте сами, клеймо государево и моей руки слово в слово сходятся.
Василий Лукич восхищенно заметил:
— В таком разе подписывай духовную...
Накануне объявленной злосчастной свадьбы доживал свои последние часы Петр II в своем Лефортовском дворце.
Там же собрались «верховники» Тайного совета решать судьбу трона. Первым заговорил Алексей Долгорукий, успевший в минуты проблеска сознания подписать у полуслепого царя завещание. Его сразу же грубо оборвал генерал-фельдмаршал, князь Михаил Голицын:
— Ерунду предлагаешь князь! Какая царица дочь твоя? У нее нет никаких прав, а слепой государь что угодно нынче подпишет. По делу давай рассудим, кого из законных наследниц нам затвердить.
Канцлер, граф Гаврила Головкин, имел свои виды: ладил он с Екатериной Скавронской, состоял на дружеской ноге с ее дочерью Елизаветой.
— Елизавета Петровна самая верная преемница, от Петра Алексеича наследница первая.
Против выступил князь Дмитрий Голицын:
— Мать ее, Скавронская, подлой бабой была и прав на престол не имела. По закону тем паче Елизавета скипетра недостойна, ибо она зачата государем императором, царство ему небесное, до брачных уз.
Кончив говорить, он оглядел «верховников». Никто рта не открыл в пользу Елизаветы.
— Три известные особы у нас на примете, — продолжал Дмитрий Голицын, направляя рассуждения Совета в нужное русло. (Верховодить должен был по старшинству Головкин, но он за недомоганием отказался, и Голицын по праву занял его место.) — Все три сестры — царя Ивана Алексеича потомство. Одна, Прасковья, вам знакома, болезна больно, сама себе ладу не даст.
Голицын сделал паузу, и «верховники» в один голос согласились. Каждый из них знал, что Прасковью из-за хилости никто даже замуж не брал до сих пор.
— Другая, старшая, Катерина, герцогиня Мекленбургская, — продолжал Голицын, — сама по себе непротивная нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161