— И то, оно верно, — согласился Головнин, — Государь от Господа Бога поставлен править. На него руку поднимать, грех великий, безбожие…
Четвертый год после взятия Бастилии продолжались революционные события во Франции. Ломались и крушились вековые феодальные устои, пришел конец монархии, создавались совершенно новые законы. Для защиты государства требовалась вооруженная сила, но она толькотолько создавалась. Если на суше, с горем пополам, Конвент французской республики отбивался от внешних и внутренних врагов, то на море дела шли из рук вон плохо. В Бресте, Бордо, Тулоне французский флот пока оставался верным королевской власти. Эскадры французских кораблей не спускали королевские флаги.
Извечный соперник Франции, Англия, объявила ей войну.
Английское адмиралтейство начало открытую блокаду портов Франции, поддерживая сторонников короля в Вандее; на юге эскадра адмирала Худа оккупировала главную базу Тулон, тридцать французских линкоров потеснились, молчаливо уступая англичанам свое место…
Оно и поделом. Англия не имела сильной сухопутной армии и противодействовать своему сопернику могла только на море.
Русскую императрицу весьма тревожили слухи с Британских островов. Граф Безбородко докладывал по этому поводу:
— Из Лондона, ваше величество, посол наш Семен Романович сообщает в письме о сих событиях, — граф вынул из папки листок, — я вам говорил, это борьба не на живот, а на смерть между имущими классами и теми, кто ничего не имеет. И так как первых гораздо меньше, то в конце концов они должны быть побеждены. Зараза будет повсеместной. Наша отдаленность нас предохранит на некоторое время; мы будем последние, но и мы будем жертвами этой эпидемии.
Екатерина нахмурилась, сжала недовольно губы:
— Ну, положим, наверное, сие Воронцов с перепугу и перехлестнул, но мы, граф, не должны забываться. Подобная зараза и нас касалась не так давно. Вспомните крамолу радищевскую.
Безбородко, член непременного совета, три года назад подписывал смертный приговор Радищеву, зябко передернул плечами.
— Сие, государыня, все так, надобно нам этой чумы сторониться и укреплять с государями западными союзнические устои супротив Франции.
Британцы вдруг вспомнили о временах Кромвеля , начали обсуждать права человека, на улицах зазвучало непривычное слово «гражданин». Франция через проливы, рукой подать, потянулись связи с парижскими якобинцами. На улицах Лондона праздновали победы французов над интервентами. А вскоре в Париже появились английские парламентарии. Они объявили Конвенту: «Французы, вы уже свободны. Британцы готовятся стать свободными». Англичане, шотландцы, ирландцы выражали свои пожелания: «Ничего не будет удивительного, если в непродолжительном времени прибудут такие же поздравления в английский национальный Конвент».
В палате лордов забеспокоились, из-за Канала, как называли тогда пролив Ла-Манш, в порты Англии просачивались крамольные идеи. Правительство Питта предложило Петербургу заключить союз против возмутителей спокойствия.
Занятая разделом Речи Посполитой, Екатерина II не раздумывая заключила с Англией соглашение о режиме на море. Отныне все российские и британские порты объявлялись закрытыми для французских торговых судов. Императрица не теряла надежды привлечь на свою сторону против Франции и своего извечного соперника на Балтике, Швецию…
В разгар лета на Ревельский рейд, после долгой отлучки, возвратился транспорт лейтенанта Креницына. Борта «Анны-Маргариты» потускнели, во многих местах облупилась краска. Видимо, судно не раз трепало штормами в открытом море, кое-где провисали ванты, пообтрепались паруса.
Обветренное до красноты лицо мичмана Василия Головнина сияло. Он впервые офицером соприкоснулся с той неспокойной средой, где ему предстояло провести лучшие годы жизни, не раз проверить свои знания, применить опыт, получить закалку для будущих схваток в стремлении познать неизведанное.
Правда и раньше, будучи гардемарином, он пообвыкся в штормах на Балтике, но тогда он обтягивал и перебрасывал шкоты и подбирал и распускал паруса по команде, выполняя малую толику общих действий экипажа корабля. Теперь он, оценивая ситуацию, мгновенно принимал решения и отдавал команды, от которых частенько зависела судьбы людей и корабля… Да и штормы в Немецком море, как тогда называли Северное, были похлеще, чем на Балтике, а тем более в Финском заливе…
Прошло три недели, и Креницын с Головниным обошли все помещения, проверили такелаж, пруса, якорное устройство.
— Кажись, все налажено по табелю и уставу, — проговорил капитан и кивнул на гавань, — а вон, гляди, и эскадра показалась. Никак кампания завершается…
Военный флот в мирное время, в отличие от сухопутного войска, в период кампании, то есть плавания, обязан постоянно держать свою выучку на должном уровне. Чем лучше подготовлен экипаж корабля для плавания в любых условиях, тем надежней его действия в выполнении поставленной задачи как в мирные дни, так и во время войны.
Обычно в мирное время войска тоже совершенствуют свою выучку, но, как правило, боевую. Шагистика же и строевая подготовка хороши на плац-парадах, да в почетных караулах, и только.
Военные корабли во время кампании в зависимости от обстановки также отрабатывают свои маневры и проводят боевые стрельбы, не забывая своего главного предназначения. Но в отличие от войск среда действия флота — море дает возможность государству использовать динамический потенциал кораблей и в мирное время. Как, например, демонстрация силы у берегов недружественных стран или визиты царственных особ, доставка морем высокопоставленных лиц, военных или каких-либо ценных грузов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161