Кажется, можно быть уверену, что если бы главное правление компании представило о сем зле куда следует и просило бы о защите высочайше дарованных компании привилегий и пособия к обороне ее имущества, то прозорливое и попечительное правительство не отказало бы в просьбе оного, и тем более что для сего не нужно употреблять больших сил и иждивения и что отогнать от своих областей контрабандистов есть дело позволительное, а притом и правительство Американских Соединенных областей объявило уже, что оно не может запретить своим подданным не торговать там-то и там-то и что всякий из них за свои поступки в чужих владениях и за нарушение постановления в оных должен сам за себя ответствовать.
Надобно, однако ж, откровенно сказать, что правление компанейских колоний не так устроено, чтоб могло поставить их в почтение у приходящих туда иностранцев. Мне кажется, что всякое торговое общество, владеющее по воле своего правительства областями, получившее право иметь военные силы и крепости, действовать не только оборонительно, но в случае нужды и наступательно против врагов оного, обязано сохранять в своих крепостях и войсках совершенный военный порядок и устройство».
Нынешнему россиянину, наверное, покажется чудным представить где-нибудь поблизости от Владивостока или Советской Гавани речку Американку, а неподалеку музейный заповедник, называемый, к примеру, форт Американец, с атрибутами жителей запада США времен начала XIX века.
А между тем на современной карте Соединенных Штатов, в Калифорнии, в сорока милях к северу от Сан-Франциско и по сей день несет свои тихие воды речка Славянка, а на берегу ее высятся крепостные стены форта Росс. Внутри крепостных стен приютилась православная часовня, дом, в котором размещался основатель этого русского поселения, сподвижник Баранова, Иван Кусков…
Сюда-то и устремилась из Новоархангельска «Камчатка», покинув Ситхинский рейд. На переходе океан не однажды показывал свой бурный нрав, задавал перцу, а на подходе к форту Росс взыграл не на шутку. Три дня лавировал шлюп неподалеку от открытого всем ветрам рейда, дожидаясь хорошей погоды.
Накануне Головнин в присутствии Матюшкина объявил офицерам и гардемаринам:
— Сей океанский переход экзаменовал Федора Федоровича. Во всех случаях он ревностно и умело правил вахту. Отныне наравне с вами своей властью допускаю его исполнять должность за мичмана. О том в приказе объявлю и оказией отошлю аттестацию. Прошу любить и жаловать, — Головнин скупо улыбнулся, — и поздравить Федора Федоровича.
Все сразу загалдели. Первым Матюшкина схватил за руку Феопемт Лутковский. Гардемарин не чаял в нем души.
Перебивая всех, баском, Никандров предупредил без намеков:
— Нынче же в ужин, Федор Федорович, с вас причитается. Надеюсь, не будем откладывать приятную церемонию по традиции моряков…
Из форта Росс заметили шлюп, и к борту на байдарках с алеутами сноровисто подошел правитель крепости Иван Кусков. Сухощавый, с продолговатым лицом, одного роста с Головниным, доброжелательно улыбался:
— А мы поджидаем с часу на час нашего «Кутузова» с капитаном Гагемейстером из Монтеррея, приняли было вас поначалу за него.
Тут же он отослал одну байдарку с алеутами на берег, распорядился немедля доставить на шлюп свежую провизию, овощи, зелень. Головнину с первого взгляда понравились деловитость и ревность Кускова, его манера по-человечески обходиться с алеутами. Часа через три на шлюп привезли в изобилии все обещанное, и тут же Головнин распрощался с Кусковым.
— Нынче мне важно перехватить Гагемейстера, а к вам я еще наведаюсь.
Командир «Камчатки» не зря спешил. У самого выхода из залива Святого Франциска показался трехмачтовый бриг, под всеми парусами выходивший в океан. На гафеле реял флаг компании.
— Поднять флаг, выстрелить пушку! — скомандовал Головнин, и, не уменьшая парусность, шлюп направился к якорной стоянке. На «Кутузове» заметили сигнал, бриг повернул на обратный галс. За время маневра «Камчатка» ушла далеко, «Кутузов» не мог тягаться с ней в скорости. Видимо, Гагемейстер не разгадал намерений Головнина, и, снова изменив курс, бриг пошел прочь из залива, удаляясь в океан.
Собственно, Гагемейстер и не мог знать, что это за корабль под Андреевским флагом и кто его командир. Он покинул Кронштадт задолго до снаряжения «Камчатки»…
Головнину пришлось все-таки развернуться вслед за «Кутузовым». Откликнувшись на пушечный выстрел, Гагемейстер сблизился с «Камчаткой», и вскоре на борту шлюпа обнялись старинные приятели.
— В Новоархангельске мне поведали, что испанцы не особо жалуют русских, — объяснил Головнин, — а мне запас нужен немалый провизии, дров и прочее. Ты-то, верно, с ними ладишь?
— Ранее было от них немало неприязни, — ухмыльнулся Гагемейстер, — доходило до угроз с их стороны, что мы, мол, здесь не по праву. Но Кусков молодцом, все с ними уладил, и нынче они к нам благоволят.
В порту Монтеррей, где стали на якорь «Камчатка» и «Кутузов», Гагемейстер представил Головнина испанскому губернатору Пабло Висенте. Старик радушно принял русских моряков. Он любезно выслушал Головнина, распорядился готовить все необходимое для плавания и пригласил командира «Камчатки» и офицеров на обед. После ухода «Кутузова» испанцы еще не раз зазывали в гости Головнина и его спутников. Головнин в долгу не оставался, испанцы не единожды наносили ответные визиты на шлюп, их потчевали по-русски. Головнин восхищался плодородием Калифорнии, чудесным климатом.
— Ваш край, видимо, есть частица рая, — сказал он без лести губернатору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161