— Полагаю, — согласился Джексон.
— Вы были на Территории? — спросил Шурц.
— Да.
Шурц вздохнул:
— Какой смысл поднимать шум из-за пустяков? Что кончено, то кончено, и надо забыть об этом, не правда ли?
— Может быть… — согласился Джексон.
— А интервью?
— Мне передали, что министру внутренних дел сказать нечего.
— Но печатать об этом в газетах не следует.
— Я думаю, мы все-таки напечатаем, господин министр.
— Но этого делать не следует, — настойчиво повторил Шурц.
— Как бы я ни относился к Уильяму Шерману, — медленно произнес Джексон, — я знаю, что этот человек честен. Прав ли он или ошибается, но он честен.
Шурц пристально глядел на него. Его маленькие глазки сузились, густые усы скрывали выражение рта.
— То, что случилось в форте Робинсон, будет забыто, — продолжал Джексон, — может быть, через шесть месяцев, а может быть, и через шесть недель, но забудут ли люди слова, сказанные Карлом Шурцем: ложное в теории не может стать правильным на практике?
— Чего же вы хотите? — шепотом спросил Шурц.
— За такие намеки вы должны были бы выгнать меня из вашего кабинета, господин министр, — небрежным, почти оскорбительным тоном сказал Джексон.
— Чего вы хотите?
— Я хотел бы получить официальное заявление от министра внутренних дел. Это может меня выдвинуть.
— Мне сказать нечего, — упрямо ответил Шурц.
Джексон встал, чтобы уйти. У дверей он задержался и насмешливо взглянул на министра.
— Мистер Шурц, — спокойно сказал он с расстановкой, — дело не в убитых индейцах — это бывало у нас и раньше. Но ружья в форте Робинсон были направлены не только против индейцев, но и против вас и меня.
И он ушел.
Может быть, прошел час, прежде чем Шурц взял бумагу и перо и начал писать. Ведь половина племени — сто пятьдесят шайенов — еще жива и не поймана, они находятся где-то на севере. То, о чем он писал генералу Круку, было все же признанием своего поражения. И когда он кончил, то почувствовал, что он стар и утомлен и это унижает его.
Он отдал письмо секретарю:
— Отошлите сегодня же. А теперь я поеду домой.
И он медленно вышел. Он знал, что сенсационным газетным заголовкам конец, что через шесть недель или месяцев никто и не вспомнит о резне, происшедшей в форте Робинсон, штат Небраска. Не такое уж значение будет иметь и то обстоятельство, что полтораста первобытных дикарей, называющихся шайенами, могут чувствовать себя в безопасности на той земле, которая долгое время была их собственной.
… Для Мюррея след не исчез даже в январе, когда он получил из форта Робинсон сообщение о происшедших событиях. Не исчез он и в феврале, когда лейтенант, переведенный из третьего кавалерийского полка в форт Кеог, штат Монтана, дал яркое описание последней битвы у Бизоньего оврага, очевидцем которой ему пришлось быть. Дело происходило в офицерской столовой за обедом, и все внимательно слушали, восхищаясь уменьем Уэсселса использовать преимущества мягкой почвы.
Кончив рассказ, лейтенант повернулся к Мюррею и сказал:
— У вас было несколько стычек с ними, капитан. Упрямый народ, должно быть?
— Да…
Бесстрастное лицо Мюррея выражало только полнейшее отсутствие интереса. Он вышел из-за стола, а лейтенант, пожав плечами, продолжал свой рассказ.
Мюррей жил в форте Кеог уже больше двух месяцев. Долгие и безуспешные поиски шайенов Маленького Волка завели его в Черные Холмы, и здесь след шайенов исчез окончательно. Индейцы укрылись где-то среди зеленых гор, бесчисленных долин, дремучих лесов. Отыскать их за короткое время, остававшееся до зимы, было почти невозможно. Тогда от полковника Мизнера, находившегося на Индейской Территории, последовал приказ о возвращении обоих эскадронов четвертого кавалерийского полка на юг. Из Дедвуда Мюррей запросил по телеграфу о переводе его под командование генерала Майлиса, и когда был получен ответ, он оставил своих солдат и один отправился в форт Кеог в Монтане.
Его прощание с Уинтом носило странный характер. Мюррей был молчалив и, казалось, страстно желал поскорее уехать. Уинт, смущенный, сказал несколько неловких слов, какие говорятся в таких случаях.
— Ладно, — улыбнулся Мюррей, — может быть, я там найду то, что ищу.
Он провел больше двух долгих, скучных месяцев в отрезанном снегами от всего мира форте Кеог. У него было мало общего с офицерами гарнизона, и он ясно выказывал желание, чтобы его оставили в покое. Единственное, к чему он проявлял интерес, — это были изредка просачивавшиеся в форт слухи о шайенах.
Только в апреле были получены первые достоверные сведения о шайенах. Лейтенант Кларк, посланный с отрядом на разведку в район Паудер-Ривер, вошел с ними в контакт. В донесении, пересланном им в форт, сообщалось, что два следопыта-сиу из его отряда повстречали шайенов на Паудер-Ривер, что они говорили с ними и Маленький Волк выразил согласие встретиться с Кларком.
Генерал Майлис, вспомнив о погоне Мюррея, сказал ему:
— Это забавно, капитан, что они ведут себя теперь так миролюбиво. Не то, что в те времена, когда вы гнались за ними.
— Право, не знаю, — сказал Мюррей. — Они хотели возвратиться на свою родину, и, мне кажется, это было их единственным желанием.
— Конечно, — добавил генерал, — понятие о свободе и независимости у них иное, чем у нас.
— Возможно, — согласился Мюррей.
— Есть у вас планы на будущее, капитан?
— Нет. Впрочем, это не совсем так. Я подумываю о том, чтобы выйти в отставку.
— Вы старый кадровик. И разрешите заметить, капитан, вы будете чувствовать себя тогда, как рыба без воды.
— Возможно, — заметил Мюррей.
— Не могу ли я что-нибудь сделать для вас, капитан, оказать содействие, продвинуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78