Мы же, мои мараньонцы, сменим поражение филистимлян на победу римлян, сменим нашу бесплодную погоню за пустыми химерами на завоевание истинной и на самом деле существующей отчизны. Мы не мучаемся и не терзаемся, смерть Педро де Урсуа была необходимой, кровь его не пятнает нашей совести, напротив, осеняет нас подобно знамени. Мы назвали нашим губернатором и главою дона Фернандо де Гусмана, благородного рыцаря, решившегося возглавить наш поход, цель которого — победное возвращение в Перу. У нас нет ничего общего с теми последователями Гонсало Писарро, которые при первых же неприятностях норовили перейти на сторону короля, или с теми вероломными лжемятежниками, которые бросили Эрнандеса Хирона во власти его палачей. Мы — неукротимые мараньонцы, тигры-освободители, каких не видел свет. Мы клянемся, что ни один из нас не запятнает своего имени, не променяет своего знамени на знамя противника, ни один из нас не попросит милости у врага даже в предсмертной агонии, клянемся, что наши сердца не узнают покоя, пока мы не выполним своего назначения мстителей Нового Света. Мы — меч святого Михаила-архангела, мы — гнев божий, мы — семь бичей правосудия, мы — одержимые мараньонцы, коих господь наш бог хранит, наставляет и стремит к победе.
(В шатре губернатора Урсуа. На средине залитый кровью труп губернатора. Черные рабы Хуан Примеро и Эрнандо Мандинга входят, волоча труп Хуана де Варгаса, кладут его рядом с телом Педро де Урсуа и выходят. В противоположную дверь входит Инес де Атъенса с дуэньей и двумя рабынями. Инес де Атъенса падает на колени подле тела Педро де Урсуа, нежным движением закрывает ему глаза, плачет.)
СОЛДАТЫ (стоя в дверях). Шлюха, тысячу раз шлюха! Ведьма, тысячу раз ведьма! Ты была ему разорением и погибелью при жизни, и в смерти ты оплакиваешь его лицемерно.
(Инес де Атьенса плачет, не слыша их. Кладет руки на грудь Педро де Урсуа, внимательно смотрит на свои пальцы, испачканные кровью.) СОЛДАТЫ.
Мерзкая, злобная шлюха! Отвратительнейшая и бесстыднейшая из шлюх! Ты, ты одна повинна в этой крови, что теперь приводит тебя в отчаяние.
(Инес де Атьенса запечатлевает долгий поцелуй на лбу покойного. Ее
черные распущенные волосы скрывают его лицо.)
СОЛДАТЫ. Шлюха, тысячу раз шлюха! Ведьма, тысячу раз ведьма!
(Входит Хуан Алонсо де Ла Бандера, гонит солдат вон, подходит к Инес де Атьенса.)
ХУАН АЛОНСО ДЕ ЛА БАНДЕРА. Чту вашу скорбь, сеньора, и страшусь за ваше будущее. Вы нуждаетесь в защите и покровительстве, и я пришел смиренно предложить их вам.
(Инес де Атьенса продолжает плакать, не обращая внимания на слова Хуана Алонсо де Ла Бандеры.)
Говорю вам, вы нуждаетесь в покровительстве, сеньора. Вы остались беззащитной в этой сельве, в руках у двух сотен взбесившихся мужчин, половина из которых ненавидят вас смертельной ненавистью, а другая, глядя на вас, испытывает животное желание. Я назначен заместителем губернатора, и первое, что сделал на этом посту, — пришел припасть к вашим стопам.
(Инес де Атъенса содрогается над трупом в рыданиях.) Просите, что вам угодно, сеньора, я сделаю невозможное, дабы исполнить ваше пожелание. (Инес де Атъенса в первый раз поднимает глаза на Хуана Алонсо де Ла Бандеру.)
ИНЕС ДЕ АТЬЕНСА. Единственное мое желание и просьба — позвольте мне похоронить покойного.
ХУАН АЛОНСО ДЕ ЛА БАНДЕРА. Вы похороните его, сеньора, вы похороните его, даю вам слово. Вы похороните его в сельве, и отец Энао прочитает над ним молитву, и христианский крест будет стоять над его могилой. Обещаю вам. (Уходит.) ИНЕС ДЕ АТЬЕНСА. Педро де Урсуа, несчастный возлюбленный мой, клянусь тебе твоим богом, и богами моей матери… (Рыдания мешают ей закончить.)


(Занимается день. Инес де Атъенса молча плачет, обнимая труп Педро де Урсуа. Медленно нарастает и крепнет неясная музыка селъвы: дикие звуки, похожие на угрюмое ворчание органа, жужжание хриплых цимбал, пасторальный говор дудочек и свирелей, пронзительный вопль флейт и рожков, торопливая дрожь цыганских бубнов и карибских марак, угрожающее завывание адского хора, нестройные звуки взбесившегося духового оркестра, прибой звенящего утра.)
Тиран умер, и справедливо было приступить к раздаче должностей тем, кто предавал его смерти. Дон Фернандо де Гусман уже провозглашен генералом и предводителем нашего похода, как было назначено заговорщиками. Лопе де Агирре сам превратился из поручика по делам усопших в начальника штаба, хвала богу, ибо, не будь я с тобой рядом, никогда бы ты ничего не добился, кроме собственной погибели, спесивый и непредусмотрительный дон Фернандо. Начальником стражи отныне будет дон Хуан Алонсо де Ла Бандера в награду за ту ярость, с какой он вонзил свою шпагу в грудь губернатора. Алонсо де Монтойя будет начальником кавалерии, Лоренсо Сальдуендо, Кристобаль Эрнандес и Мигель Серрано де Касерес будут командовать пехотой, Алонсо де Вильена будет генерал-лейтенантом, мулат Педро де Миранда главным альгвасилом, а Педро Эрнандес главным казначеем, и таким образом каждый из нас, мятежников, пришедших в шатер Педро де Урсуа предать его смерти, оказался при должности, кроме канарца Хуана Варгаса, который в суматохе был тяжело ранен и теперь лежит в гамаке, поправляется. Что касается тебя, Мартин Перес де Саррондо, тоже не получившего вознаграждения, но самого верного и многообещающего моего мараньонца, то прошу, потерпи немного, и должностей этих у тебя будет сколько угодно. — Главное для нашего дела, мой славный генерал дон Фернандо, постараться, чтобы все участники нашего похода чувствовали удовлетворение от того, что тиран предан смерти, а кровь, пролитая вчера, так обильно оросила все наше маленькое войско, чтобы ни у кого не возникло ни желания, ни возможности смыть ее с себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90