Сергеев-Ценский Сергей
Лютая зима (Преображение России - 9)
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский
Преображение России
Эпопея
Лютая зима
Роман
1 - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
Содержание
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
Глава двадцатая
Глава двадцать первая
Глава двадцать вторая
Глава двадцать третья
Глава двадцать четвертая
Глава двадцать пятая
Глава двадцать шестая
Глава двадцать седьмая
Глава двадцать восьмая
Глава двадцать девятая
Глава тридцатая
Глава тридцать первая
Глава тридцать вторая
Глава тридцать третья
Глава тридцать четвертая
Глава тридцать пятая
Глава тридцать шестая
Примечания
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Это так часто случается в жизни, - точнее, из этого только и состоит жизнь: возникает яркая и твердая, совершенно бесспорная мысль: "Надо сделать так!" - и тут же тысячи других мыслей, - подсобных, рабочих, - ретиво, как весенний рой пчел, начинают строить свой план действий.
Иногда на это уходит много времени и средств, но когда все построено и готово, окажется вдруг, что и мысль была вздорной и незрелой, и план нелеп, и средства затрачены напрасно, потому что не стоит на месте и не ждет жизнь, а движется бурно и на ходу перехватывает все яркие мысли, у кого бы они ни возникли, и строит свои планы, и приводит в действие свои силы...
Когда пехотному полку, в котором командовал десятой ротой прапорщик Ливенцев, приказано было в спешном порядке грузиться в вагоны, этот приказ шел совершенно вразрез всему, что знал о своем будущем полк.
Приказ был получен в самом конце ноября пятнадцатого года, но все время, с начала войны, полк неотрывно смотрел на юг, на Черное море; так было и в Севастополе, когда полк был еще в стадии гусеницы, - ополченской дружиной, - зауряд-полком; так было и долго потом - то в Одессе, то в Херсоне, где он стоял теперь. Особенно твердо в последнее время знал о себе полк, что будущее его таится где-то там, за морем, на берегах Турции или Болгарии, успевшей присоединиться не к державам Антанты, а к союзу центральных держав.
И вдруг одна бумажка с загадочной надписью в правом верхнем углу: "Весьма секретно" - круто поворачивала все его помыслы с юга на север, с синей зыби моря на прочную рыжую осеннюю землю, щедро изрезанную окопами.
- Позвольте, - как же это так и что это такое? Нет ли тут просто ошибки в адресе? - отнюдь не шутливо, хотя и с обычной для себя улыбкой, спрашивал Ливенцев полкового адъютанта, тоже прапорщика, но прошедшего через школу прапорщиков, - художника по своей штатской профессии, - Ваню Сыромолотова.
Массивный Сыромолотов, одно время имевший звание чемпиона мира по французской борьбе, отвечал на это не по-молодому, философски-спокойно:
- Начальство знает, что оно делает.
- Но ведь у нас с вами были такие прекрасные возможности, оккупация поэтического Стамбула, а? Или долгая стоянка в Казанлыкской "Долине роз", и вдруг... вдруг все идет прахом? - отнюдь не весело шутил Ливенцев.
- Нисколько не "вдруг" и не "прахом"... Отчего нам не приехать в ту же "Долину роз" по железной дороге, тем более что ведь и штормы зимой на море бывают, - пытался отшутиться Ваня. Но голос его не звучал успокоительно, и Ливенцев видел, что на этот раз адъютант полка так же мало понимал в намерениях высшего начальства, как и он.
Однако, не отходя от Вани, он продолжал думать вслух:
- Чтобы попасть в Болгарию по суше, надо проехать через Румынию, которая пока еще нейтральна и нас, конечно, не пропустит.
- Что же, что сегодня нейтральна? Завтра она может быть и за нас, и отлично мы через нее проскочим, да еще и румын с собою прихватим малую толику... ясно?
Ваня смотрел на Ливенцева, с которым в последнее время довольно близко сошелся, добродушными, хотя и усталыми от бесконечной канцелярской работы глазами, и Ливенцев отозвался:
- Ясно мне, что гадаете на кофейной гуще, как и я, грешный.
А бывший тут же, в канцелярии полка, и тоже ротный командир двенадцатой роты - подпоручик Кароли подхватил оживленно:
- Кофейная гуща, вы сказали? Правильно, - накажи меня бог! Именно кофейная гуща и поможет нам узнать, куда именно нас гонят. Если мы с вами зайдем в любую кофейню, то там любой котелок очень точно нам скажет, куда именно нас повезут на убой! Накажи меня бог, если мы от них не узнаем даже, в какой именно день нас с вами ухлопают... эти...
Определение "этих", то есть германцев, вышло у Кароли настолько витиевато и многокрасочно и до такой степени совершенно неудобно для печати, что появившийся как раз в это время в канцелярии из своего кабинета, с кучей бумаг в руке, командир полка, молодой полковник, генштабист Ковалевский, сказал ему, улыбаясь:
- Послушайте, поручик, - ведь вы же грек!
- Так точно, - ответил Кароли, не понимая, к чему вопрос.
- По отцу и по матери?
- И по матери тоже грек.
- Так откуда же это вы, грек, так здорово знаете русский язык? Ведь такое совершенное знание русского языка можно всосать только с молоком матери.
- А куда мы едем, господин полковник? - спросил Ливенцев, видя, что командир почему-то настроен не хмуро.
- Едем, я так думаю, в Одессу... Сначала в Одессу, а там, - куда прикажут, - быстро ответил Ковалевский.
- Почему же не морем, если в Одессу?
- Должно быть, ожидается шторм, - очень просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16