ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
она хорошо помнила и Хлапонинку и московских страшных людей в голубых мундирах с пышными аксельбантами.
Она, принимавшая такое непосредственное и теплое участие в поспешных, хотя, однако, кропотливых, сборах Вареньки к венцу, сопереживала теперь и материнские волнения Капитолины Петровны за то, чтобы все кончилось благополучно, чтобы не влетело вдруг в купол четвертое по счету ядро и не наделало бы ужасных бед: нет-нет, да и посмотрит Капитолина Петровна опасливо курочкой в купол, сильно сбочив для этого крупную голову в праздничном чепчике.
Иван Ильич поставил свою палку перед собой, опираясь на нее обеими руками, но в купол он не глядел: неотрывно рассматривал он избранника своей старшей дочери, и Елизавете Михайловне представлялось, что он однообразно думал и теперь, как иногда говорил дома: «Не моряк — сапер! Не та совсем закваска, не то обличье… И, кажется, очень уж что-то серьезен, — а так ведь тоже нельзя… Уживется ли с ним моя девочка?.. В первое-то время еще туда-сюда, а потом, когда окончится война? Ведь все-таки он почти на десять лет ее старше…»
Иногда он, озабоченный будущим, прикачивал головой в подтверждение своим мыслям, которые Елизавета Михайловна читала в выражении его глаз совершенно безошибочно, как ей казалось.
Маленькую Олю, принаряженную и чистенькую, стоявшую рядом с матерью, занимала и восхищала вся эта необычайность, совершавшаяся кругом нее: и тяжелые на вид, блестевшие тускло венцы, и огоньки свечей, и странные слова песнопений, вроде: «Дева, имей во чреве и роди сына Эммануила», и то, как на народе целуется ее сестра Варя со своим женихом, и то, как этот седобородый, с клочковатыми бровями и с лысой головою священник, взявши за руки, крутит их обоих вокруг аналоя…
Но больше всего, насколько успела заметить Елизавета Михайловна, удивляли ее голуби. Им положительно не хотелось вылетать из собора в отдушники купола; им нравилось, видимо, это «таинство» — бракосочетание; шум их крыльев часто и гулко раздавался вверху, так как они перелетали с места на место; но где бы ни усаживались они — на иконостас ли, на люстру ли, или на багетовые рамы боковых икон, они неизменно поворачивали головки в сторону жениха и невесты.
Из церкви шли к домику Зарубиных и молодые, и родные Вари, и все приглашенные; не было уж свадебных карет, да они и не нужны были: расстояние было небольшое, и удобнее было его пройти, чем проехать, — так искалечены уже были воронками улицы.
Вечер же был прозрачен, тепел, даже и тих: в этот час обыкновенно умолкала на короткий срок канонада.
IV
Часам к десяти вечера, к концу свадебного ужина, большая половина приглашенных разошлась, так как у всех были обязанности по службе, а после ужина остались только свои: Хлапонин, который мог отправиться на Инкерманские высоты и утром, и Дебу, который жил в городе, около адмиралтейства, и как нижний чин ответственной должности не занимал.
Дебу с Хлапониным познакомился только в этот вечер. Человек большой выдержки, Дебу к концу ужина как-то размяк. Было ли это следствием выпитого им вина, был ли он охвачен вполне понятной в его положении грустью, но он показался Хлапонину несколько надломленным, особенно когда начал вдруг жаловаться ему, что хотя еще в декабре прошлого года был он представлен к чину прапорщика, но вот до сих пор производства нет как нет, так что даже и смена Николая I Александром II ничего в его положении не изменила.
— Императоры меняются, политика остается неизменной, — говорил Дебу.
— Когда семьдесят лет назад мой дед эмигрировал из Франции в Россию, он спасался от Великой революции, спасал свое старинное дворянство… И вот теперь два его внука, — я и старший брат мой, — остались и без чинов и без дворянства по воле не революционной французской власти, а по приказу русского полновластного монарха… И какая получилась путаница основных понятий: я, француз — по крови, унтер-офицер — по званию, отдаю теперь свои силы, а может быть, отдам и жизнь на защиту России от кого же?
Главным образом от французов!.. Однако поверьте мне, Дмитрий Дмитриевич, не по приказу своего начальства отдаю я силы и могу отдать жизнь, а потому, что я люблю Россию… Скажите, вам это не кажется фразой?
— Нет, отчего же… Я вас понимаю, — отозвался ему Хлапонин.
— Россия — великая страна! — с чувством и глядя на него в упор, проговорил Дебу. — Величайшая в мире и с огромнейшим будущим!.. Над книгой Гоголя «Переписка с друзьями» смеялись, а между тем… там есть одно такое место: «Европа приедет в Россию не за пенькой, а за мудростью, которой не продают уже ни на каких европейских рынках…» Это — пророчество!
— Да, можно сказать, и трех лет не прошло со дня смерти Гоголя, как уж приехала к нам Европа! — улыбнулся в ответ Дебу Хлапонин.
— А что же, вы думаете, она уедет от нас не поумневшей? Ого! Еще как поумнеет после Севастополя! — живо ответил Дебу, блеснув загоревшимися глазами. — Но если Европа только поумнеет, Россия сделается мудрой… Эту войну, как вольтеровского бога, нужно было бы нарочно выдумать, если бы не произошла она в силу вполне естественных причин. Множество народу погибнет, — может быть, больше, чем погибло уже. Что делать, — все большое в истории человечества требует для своего возникновения и роста большого количества крови, даже и большая мудрость! Один сенатор, — фамилия его Соловьев, — написал в «Записке о крестьянском деле» так: «Крестьян освободить нельзя, потому что они совершенно дикие, необразованные люди; образовать же их нельзя, потому что они крепостные…» Вот какой у него получился порочный круг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Она, принимавшая такое непосредственное и теплое участие в поспешных, хотя, однако, кропотливых, сборах Вареньки к венцу, сопереживала теперь и материнские волнения Капитолины Петровны за то, чтобы все кончилось благополучно, чтобы не влетело вдруг в купол четвертое по счету ядро и не наделало бы ужасных бед: нет-нет, да и посмотрит Капитолина Петровна опасливо курочкой в купол, сильно сбочив для этого крупную голову в праздничном чепчике.
Иван Ильич поставил свою палку перед собой, опираясь на нее обеими руками, но в купол он не глядел: неотрывно рассматривал он избранника своей старшей дочери, и Елизавете Михайловне представлялось, что он однообразно думал и теперь, как иногда говорил дома: «Не моряк — сапер! Не та совсем закваска, не то обличье… И, кажется, очень уж что-то серьезен, — а так ведь тоже нельзя… Уживется ли с ним моя девочка?.. В первое-то время еще туда-сюда, а потом, когда окончится война? Ведь все-таки он почти на десять лет ее старше…»
Иногда он, озабоченный будущим, прикачивал головой в подтверждение своим мыслям, которые Елизавета Михайловна читала в выражении его глаз совершенно безошибочно, как ей казалось.
Маленькую Олю, принаряженную и чистенькую, стоявшую рядом с матерью, занимала и восхищала вся эта необычайность, совершавшаяся кругом нее: и тяжелые на вид, блестевшие тускло венцы, и огоньки свечей, и странные слова песнопений, вроде: «Дева, имей во чреве и роди сына Эммануила», и то, как на народе целуется ее сестра Варя со своим женихом, и то, как этот седобородый, с клочковатыми бровями и с лысой головою священник, взявши за руки, крутит их обоих вокруг аналоя…
Но больше всего, насколько успела заметить Елизавета Михайловна, удивляли ее голуби. Им положительно не хотелось вылетать из собора в отдушники купола; им нравилось, видимо, это «таинство» — бракосочетание; шум их крыльев часто и гулко раздавался вверху, так как они перелетали с места на место; но где бы ни усаживались они — на иконостас ли, на люстру ли, или на багетовые рамы боковых икон, они неизменно поворачивали головки в сторону жениха и невесты.
Из церкви шли к домику Зарубиных и молодые, и родные Вари, и все приглашенные; не было уж свадебных карет, да они и не нужны были: расстояние было небольшое, и удобнее было его пройти, чем проехать, — так искалечены уже были воронками улицы.
Вечер же был прозрачен, тепел, даже и тих: в этот час обыкновенно умолкала на короткий срок канонада.
IV
Часам к десяти вечера, к концу свадебного ужина, большая половина приглашенных разошлась, так как у всех были обязанности по службе, а после ужина остались только свои: Хлапонин, который мог отправиться на Инкерманские высоты и утром, и Дебу, который жил в городе, около адмиралтейства, и как нижний чин ответственной должности не занимал.
Дебу с Хлапониным познакомился только в этот вечер. Человек большой выдержки, Дебу к концу ужина как-то размяк. Было ли это следствием выпитого им вина, был ли он охвачен вполне понятной в его положении грустью, но он показался Хлапонину несколько надломленным, особенно когда начал вдруг жаловаться ему, что хотя еще в декабре прошлого года был он представлен к чину прапорщика, но вот до сих пор производства нет как нет, так что даже и смена Николая I Александром II ничего в его положении не изменила.
— Императоры меняются, политика остается неизменной, — говорил Дебу.
— Когда семьдесят лет назад мой дед эмигрировал из Франции в Россию, он спасался от Великой революции, спасал свое старинное дворянство… И вот теперь два его внука, — я и старший брат мой, — остались и без чинов и без дворянства по воле не революционной французской власти, а по приказу русского полновластного монарха… И какая получилась путаница основных понятий: я, француз — по крови, унтер-офицер — по званию, отдаю теперь свои силы, а может быть, отдам и жизнь на защиту России от кого же?
Главным образом от французов!.. Однако поверьте мне, Дмитрий Дмитриевич, не по приказу своего начальства отдаю я силы и могу отдать жизнь, а потому, что я люблю Россию… Скажите, вам это не кажется фразой?
— Нет, отчего же… Я вас понимаю, — отозвался ему Хлапонин.
— Россия — великая страна! — с чувством и глядя на него в упор, проговорил Дебу. — Величайшая в мире и с огромнейшим будущим!.. Над книгой Гоголя «Переписка с друзьями» смеялись, а между тем… там есть одно такое место: «Европа приедет в Россию не за пенькой, а за мудростью, которой не продают уже ни на каких европейских рынках…» Это — пророчество!
— Да, можно сказать, и трех лет не прошло со дня смерти Гоголя, как уж приехала к нам Европа! — улыбнулся в ответ Дебу Хлапонин.
— А что же, вы думаете, она уедет от нас не поумневшей? Ого! Еще как поумнеет после Севастополя! — живо ответил Дебу, блеснув загоревшимися глазами. — Но если Европа только поумнеет, Россия сделается мудрой… Эту войну, как вольтеровского бога, нужно было бы нарочно выдумать, если бы не произошла она в силу вполне естественных причин. Множество народу погибнет, — может быть, больше, чем погибло уже. Что делать, — все большое в истории человечества требует для своего возникновения и роста большого количества крови, даже и большая мудрость! Один сенатор, — фамилия его Соловьев, — написал в «Записке о крестьянском деле» так: «Крестьян освободить нельзя, потому что они совершенно дикие, необразованные люди; образовать же их нельзя, потому что они крепостные…» Вот какой у него получился порочный круг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231