— Оплывает! — крикнул я и бросился к лестнице, увлекая за собой Сташку.
В этот момент наверху что-то тупо и тяжело ухнуло, сотрясая стены и загородив почти весь дневной свет, скупо сочившийся в люк.
Словно в ответ, струйка песка, битого кирпича, щебенки, каких-то щепок мгновенно переросла в мощный поток, толстый, как дерево. Все это обрушилось вниз, я был уже в этом потоке, но лестница превратилась в сплошную свалку, в которой ноги не могли найти опоры. Мне засыпало лицо, в рукавах было полно мусора.
Снова тяжело ухнуло. Остался лишь узенький, как лезвие ножа, лучик света, и в этом лучике я увидел, как скользнуло по поверхности пылевого потока стекло, довольно большой кусок. Хорошо, что не в голову.
А потом грохнуло что-то в стороне, и лучик исчез. Словно в ответ на это сотрясение, от которого, казалось, содрогнулась вся земля, что-то опять, в третий раз, бабахнуло над головой, дуновением воздуха погасив язычок огня.
— Что там? — крикнул голос снизу.
— Обвал! Плиты рухнули на лаз.
Я сполз вниз и стоял по колено в этой осыпи из разного паскудства.
— Где вы?
— Здесь я.
— Идите на голос… Я здесь… Ближе… Ближе… Ага.
Мы соприкоснулись. Потом моя рука нашла ее руку. Так мы и стояли.
— И ничего нельзя сделать?
— Вряд ли. Метр с четвертью на метр и шестьдесят сантиметров… Это… это… если я не ошибаюсь… каждая плита ноль целых шесть десятых кубометра. Удельного веса гранита я не помню. Но попытаемся представить себе столб метр на метр и высотой… Нет, наверно-таки, я ошибусь. Но такого веса мне не поднять. Слышите?
Сверху послышался шорох, легкое рокотание, шелест.
— А это что?
— А это на плиты сплывает песок, который мы так легкомысленно отбрасывали «немного в сторону»… И надо же — никакого рычага! Можно было бы попытаться.
— Так что мы будем делать? — спросила Стася тихим голосом.
— Погодите. Нужно зажечь свечу, чтобы оглядеться. Без огня совсем каюк.
Я похлопал себя по карманам и ощутил ледяной холод в позвоночнике.
— Ч-черт! Холера на мою голову!
— Что это вы?
— Спички остались наверху. В куртке.
— Та-ак.
— Да, веселая перспектива.
— И что делать?
— Сидеть. Ожидать. И думать.
— Над чем?
— Над тем, что каждая плита ноль целых шесть десятых кубометра. А если точнее, то даже ноль целых шестьдесят девять сотых кубометра… Я вспомнил, кубометр гранита весит от трех до семи тонн. В зависимости от плотности.
— Значит…
— Умножьте это на три. Так вот, если посчитать весьма приблизительно, даже в лучшем случае этот завал, вся эта бандура весит шесть тонн. Мы не сможем даже на толщину волоса сдвинуть плиты с места.
— Значит, нам могут помочь только снаружи?
— Да. И необходима техника. Им не обойтись без техники.
— Что ж, — сказала она, — будем смотреть правде в глаза: помощи извне тоже не будет.
— Почему? — Я начал уже догадываться.
— Мы ушли, когда и ваши и мои спали. Никто нас не видел. Мы не предупредили ни о чем ни детей, ни коллег, ни хозяев. Мало того, мы навели на ложный, фальшивый след даже Хилинского с Лыгановским. Курганное захоронение, неизвестно где, пятое, десятое. Нас можно искать в лесу, по всему району, но только не здесь… И даже след на росе: «взойдет солнце — росу высушит».
— И все же мне подозрителен этот обвал. Плиты стояли крепко. Я пытался сдвинуть — ни одна не сдвинулась.
— Так что вы думаете?
— Думаю, что это очередная попытка избавиться, очередное покушение на тех, кто много знает.
— Что ж, будем ждать… Вы говорили, без еды…
— Я говорил, сколько дней может прожить человек без еды, но я не говорил, сколько он может прожить без воды. А воды у нас нет ни капли. Даже капели со сводов.
А про себя подумал: «Дня три».
Руки мои все еще искали в карманах то, чего там не было. Носовой платок, ножик, сигареты, шариковая ручка. И вдруг в самом уголочке правого кармана, почти наполовину под подкладкой, пальцы нащупали что-то тонкое и хрупкое, даже на ощупь похожее на спичку. Потянул, еще боясь верить.
— Сташка, спичка!
— Ну и что? Спичка без коробки.
— Глупенькая, если только…
Я лихорадочно думал, сжимая в пальцах драгоценность, равной которой не было.
Можно, можно было добыть огонь и без коробка. Есть несколько способов.
Ну, во-первых, согнуть ногу так, чтобы брюки плотно обтянули бедро, и чиркнуть спичкой по бедру. Можно, но я не знал, из чистой шерсти мои брюки (тогда огонь!) или с примесью какой-нибудь синтетической дряни.
Шершавая стена? Но достаточно ли она мелкозернистая и сухая?
— Ага… Сташка, где твоя рука? На, держи. И упаси бог уронить.
— Что ты хочешь делать?
— Погоди.
Я вспомнил, как блеснул в последнем лучике света кусок стекла, скользнувшего по струе мусора, сыпавшегося в люк.
— Кусок стекла!
Я подполз к обвалу, в куче мусора у лестницы (благодарение богу еще, что я не отошел далеко) и начал руками, сантиметр за сантиметром, ощупывать мусор, даже слегка перекапывать его.
Это была почти безнадежная затея. Стекло могло отлететь далеко в сторону, могло оказаться глубоко засыпанным. Но я перебирал и щупал мусор в полном мраке так упорно, словно это была последняя наша надежда. Хотя что нам могло дать это стекло? Возможность одной-единственной неудачной попытки? А что мог дать нам свет, даже если мы и добудем его?
Но я шарил, щупал, чуть не нюхал эти отбросы. И вот… вот… не оно… Вот еще… Оно… оно, черт меня и всех побери!
— Сташка!
— Я здесь… Ползи… Сюда… Что ты нашел?
Я приложил стекло к щеке — слава богу, сухое. Ни грана влаги на нем. Видимо, лежало в песке.
— Дай спичку.
Я осторожно водил спичкой по волосам, к счастью, также сухим. Сухие волосы лучше самой лучшей промокашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119