ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ужас и священная ненависть. Слышались возгласы:— Смерть им! Гляди ты, коней!!! Подавятся!И гремел голос Знамеровского:— Нет, мы сами нападем на них. Мы наступим им на горло. Мы возьмем их коней, мы изнасилуем их жен, мы сожжем их хаты. И засияет в славе королевство цыганское на века! В славе и свободе! Нас обидели! С нами бог!Толпа ревела, стонала, задыхалась. Люди трясли кулаками в воздухе, махали палками.— Коней! Коней! Коней!— Я пойду! И я… И я…Кто-то рассудительно бубнил:— Я не люблю драться. Но если они на нас так, то мы им всыплем.— Бей их! Смерть хищникам!— Выступаем сегодня ночью! — кричал Знамеровский.— У-ра! Коней! Коней! Батька ты наш, милосердный властелин!— Веди нас! Веди!Возбужденная толпа повалила с площади. 4 По пыльной дороге они подъехали к пуще. От опушки до Яновщины оставалось не больше трех часов езды. Первая звезда переливалась в высоте каплей криничной воды. Стояли в задумчивости по обе стороны дороги укутанные ранним туманом стога.Ехали конно, людно и оружно, за целые сутки сделав два небольших привала. Впереди ехало десятков пять конных цыган в кожухах с рогатинами, кнутами и фузиями фитильное ружье
. Затем тащился воз с королевской кухней, одежный воз, воз с тремя хортами и охотничьими соколами. Затем — воз короля высотой в две сажени, устланный коврами.За ним — тридцать возов со шляхетской пехотой. Это были безлошадные загоновые шляхтичи, вооруженные саблями и пулгаками пулгаки (полугаковицы) — полуружья, подобные пистолетам
, в чикчирах утепленная мужская одежда рода полушубков
и чугах мужская одежда, подобная тулупам
, расшитых позументами, но кое-где заштопанных и даже просто дырявых. Шляхтичи усиленно поедали войсковой запас.Замыкали шествие семьдесят мужиков на лохматых и пузатых лошаденках.Всего собралось более трехсот человек, которые горели желанием отомстить за несчастную, изувеченную страну королевского племянника. Сам Яновский ехал начальником головного отряда.На королевском возу выше всех, словно идол, восседал король и смотрел на дорогу в подзорную трубу.То и дело от его воза скакал к Яновскому всадник:— Вызывает великий король и гетман.Яновский ехал к Якубу.— А что, дорогой мой, не видно ли где на дороге ворога?— Не видно, великий король!— Ну гляди же! А не подъезжаем ли мы, маршал, к границам враждебной державы?— Нет.— То-то же. Ну, иди себе к авангарду.Яновский ехал, хорошо зная, что через двадцать минут его позовут и зададут те же вопросы.После второго привала все всадники, сидя в седлах, почему-то пытались срывать цветы, росшие вдоль дороги. Дорога была густо усеяна цыганскими шапками и мужицкими магерками. Коней начали гнать без жалости.Лязгали колеса, грохотали копыта, длинный шлейф пыли и дыма от люлек тянулся за отрядом. Кое-где на возах шляхта начинала плясать. Некоторые вываливались в пыль, их на ходу втаскивали на солому. Гогот, крики. В такт стуку копыт звучала шальная песня: — Чем же тебя угощать?Ты же — мой милый?Чем же тебя угощать,Голубь сизокрылый?— А ты бичом, милая,А ты бичом, милая,А ты бичом, ух-ха-ха,Моя чернобровая. Третья часть воинов неподвижно лежала на возах. Казалось, что войско не на войну идет, а возвращается после пирровой победы.Пуща начала редеть, когда ночь окутала землю мраком и влажным запахом далеких болот. Загрохотали колеса по небольшому мосту. В таинственной ночной воде отразился разноцветный огонек Капеллы. В камышах квакали дружно и пылко лягушки. За полчаса до этого король дал приказ молчать. Какой-то шляхтич плакал на возу:— Бож-же ты мой! А как же это молчать? А где же наши вольности? А кто же это осмелился нам рот замазать? Погибла наша страна…Ему влили в горло кубок вина, и он умолк.Огромные ночные деревья дышали ароматом сухого летнего дня, заблудившегося в кронах: скипидаром, мятой, еще чем-то чистым, невинным, беззаботным.За поворотом дороги замигал желтый огонек. Потом второй, третий. В бывшем доме Яновского не спали. Этот одноэтажный дом с мезонином и галереей, с надворными строениями, размещенными квадратом, был огорожен высоким частоколом из заостренных бревен.Подъехали к воротам. Яновский застучал тяжелым чугунным кольцом. В ответ собачий лай и голос:— Кто там?— Гости к пану Волчанецкому.В это время цыгане соорудили что-то вроде двух живых лестниц по обе стороны ворот. По спинам залезли наверх два здоровых мужика.Яновский совсем забыл, что в воротах есть волчок. Вспыхнул факел, осветил его лицо.— А-а, вот какие гости! — прохрипел голос. — Прежний хозяин… Эй, стража! О-ох!.. Что это?Послышались придушенные звуки борьбы. Створки ворот распахнулись, и серая толпа ринулась на просторный двор. Побежали к дому. И вдруг на галерее кто-то начал бить в колокол. В доме засуетились, забегали. Потом страшный залп у дверей рванул воздух.Все закружилось, как в вихре. Оглушенный, сбитый с толку, Яновский, думая, что все уже мертвы, глянул на атакующих и не увидел потерь.Потом выяснилось, что защитники, в том числе и сам Волчанецкий, были пьяны как сукины коты. Их застали просто за поздним ужином.На крыльце дома Михал увидел десятка три гайдуков, паливших в свет белый, и среди них самого Волчанецкого в розовых штанах и с саблей в руке.— На штурм! На штурм! — ревели нападающие. — За родину! За королевство цыганское! За короля!Защитников смяли и втиснули в двери. Они, заняв лестницу, почти сравнялись в силах с нападающими. Обе стороны палили из фузий так, что с потолка огромными кусками откалывалась штукатурка, оголяя дранку. В обоих станах уже имелись контуженные и оглушенные. Любовница Волчанецкого, поддерживая честь воинствующей белорусской матроны, вылила ночной горшок прямо на голову шляхтичу, возглавлявшему авангард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
. Затем тащился воз с королевской кухней, одежный воз, воз с тремя хортами и охотничьими соколами. Затем — воз короля высотой в две сажени, устланный коврами.За ним — тридцать возов со шляхетской пехотой. Это были безлошадные загоновые шляхтичи, вооруженные саблями и пулгаками пулгаки (полугаковицы) — полуружья, подобные пистолетам
, в чикчирах утепленная мужская одежда рода полушубков
и чугах мужская одежда, подобная тулупам
, расшитых позументами, но кое-где заштопанных и даже просто дырявых. Шляхтичи усиленно поедали войсковой запас.Замыкали шествие семьдесят мужиков на лохматых и пузатых лошаденках.Всего собралось более трехсот человек, которые горели желанием отомстить за несчастную, изувеченную страну королевского племянника. Сам Яновский ехал начальником головного отряда.На королевском возу выше всех, словно идол, восседал король и смотрел на дорогу в подзорную трубу.То и дело от его воза скакал к Яновскому всадник:— Вызывает великий король и гетман.Яновский ехал к Якубу.— А что, дорогой мой, не видно ли где на дороге ворога?— Не видно, великий король!— Ну гляди же! А не подъезжаем ли мы, маршал, к границам враждебной державы?— Нет.— То-то же. Ну, иди себе к авангарду.Яновский ехал, хорошо зная, что через двадцать минут его позовут и зададут те же вопросы.После второго привала все всадники, сидя в седлах, почему-то пытались срывать цветы, росшие вдоль дороги. Дорога была густо усеяна цыганскими шапками и мужицкими магерками. Коней начали гнать без жалости.Лязгали колеса, грохотали копыта, длинный шлейф пыли и дыма от люлек тянулся за отрядом. Кое-где на возах шляхта начинала плясать. Некоторые вываливались в пыль, их на ходу втаскивали на солому. Гогот, крики. В такт стуку копыт звучала шальная песня: — Чем же тебя угощать?Ты же — мой милый?Чем же тебя угощать,Голубь сизокрылый?— А ты бичом, милая,А ты бичом, милая,А ты бичом, ух-ха-ха,Моя чернобровая. Третья часть воинов неподвижно лежала на возах. Казалось, что войско не на войну идет, а возвращается после пирровой победы.Пуща начала редеть, когда ночь окутала землю мраком и влажным запахом далеких болот. Загрохотали колеса по небольшому мосту. В таинственной ночной воде отразился разноцветный огонек Капеллы. В камышах квакали дружно и пылко лягушки. За полчаса до этого король дал приказ молчать. Какой-то шляхтич плакал на возу:— Бож-же ты мой! А как же это молчать? А где же наши вольности? А кто же это осмелился нам рот замазать? Погибла наша страна…Ему влили в горло кубок вина, и он умолк.Огромные ночные деревья дышали ароматом сухого летнего дня, заблудившегося в кронах: скипидаром, мятой, еще чем-то чистым, невинным, беззаботным.За поворотом дороги замигал желтый огонек. Потом второй, третий. В бывшем доме Яновского не спали. Этот одноэтажный дом с мезонином и галереей, с надворными строениями, размещенными квадратом, был огорожен высоким частоколом из заостренных бревен.Подъехали к воротам. Яновский застучал тяжелым чугунным кольцом. В ответ собачий лай и голос:— Кто там?— Гости к пану Волчанецкому.В это время цыгане соорудили что-то вроде двух живых лестниц по обе стороны ворот. По спинам залезли наверх два здоровых мужика.Яновский совсем забыл, что в воротах есть волчок. Вспыхнул факел, осветил его лицо.— А-а, вот какие гости! — прохрипел голос. — Прежний хозяин… Эй, стража! О-ох!.. Что это?Послышались придушенные звуки борьбы. Створки ворот распахнулись, и серая толпа ринулась на просторный двор. Побежали к дому. И вдруг на галерее кто-то начал бить в колокол. В доме засуетились, забегали. Потом страшный залп у дверей рванул воздух.Все закружилось, как в вихре. Оглушенный, сбитый с толку, Яновский, думая, что все уже мертвы, глянул на атакующих и не увидел потерь.Потом выяснилось, что защитники, в том числе и сам Волчанецкий, были пьяны как сукины коты. Их застали просто за поздним ужином.На крыльце дома Михал увидел десятка три гайдуков, паливших в свет белый, и среди них самого Волчанецкого в розовых штанах и с саблей в руке.— На штурм! На штурм! — ревели нападающие. — За родину! За королевство цыганское! За короля!Защитников смяли и втиснули в двери. Они, заняв лестницу, почти сравнялись в силах с нападающими. Обе стороны палили из фузий так, что с потолка огромными кусками откалывалась штукатурка, оголяя дранку. В обоих станах уже имелись контуженные и оглушенные. Любовница Волчанецкого, поддерживая честь воинствующей белорусской матроны, вылила ночной горшок прямо на голову шляхтичу, возглавлявшему авангард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19