Я в отца, но он более рослый. У нас Вачиравуд на маму похож. Еще убедишься…
Король, подготовленный к встрече с невесткой, был спокоен и дружелюбен. Немного усталое лицо, лучистые («Как у Лека») глаза, очень приятный тембр голоса.
При первых беседах Катя ограничивалась лишь короткими ответами на вопросы короля. И только потом, вполне освоившись, стала позволять себе разговоры на различные темы. Проблем государственно важных король с ней, конечно, не обсуждал, но о рецептах приготовления пищи, о медицине или о разведении домашней птицы мог говорить очень долго и увлекательно. Ему ведь тоже было интересно… Иначе зачем тратить на пустую болтовню драгоценное королевское время?
Кате сначала было очень сложно привыкать к придворному режиму с перевернутыми часами сна и бодрствования. Насколько она себя помнила, всегда тяжело доставались бессонные ночи – и у постели больной матери, и в госпитале… А здесь считалось обычным, что ночное оживление сменяется тихими днями, когда дом Чакри становился похожим на дворец, приговоренный к вечному сну злой колдуньей.
– Как же здесь жили дети? – спрашивала мужа Катя.
– Нам это казалось естественным. Ты видела голубую комнату по дороге к кабинетам короля? Там мы тихонько завтракали по утрам, зная, что шуметь нельзя, под наблюдением моей няни, леди Чом – не путай с леди Чам, – и отправлялись в дальние покои, или на уроки, или на прогулку. Видели родителей, когда они только что просыпались, а мы отправлялись в постель.
Странно. Но Катя скоро привыкла тоже. Правда, днем, перед визитом в дом Чакри, она старалась выспаться, чтобы чувствовать себя свежее. А Лек? Днем служба, теперь уже не в училище, а в академии. Возвращение от отца глубокой ночью и кратковременный предутренний сон.
В одну из первых бесед король все-таки заговорил о страусовой ферме, и Катя порадовала его обстоятельным описанием выращивания в неволе редких птиц.
– …У страусихи забирают по два яйца и столько же оставляют. Если все забрать, то она нестись перестанет, а так можно сорок яиц собрать для инкубатора… Ваше величество, вы видели, какая плотная скорлупа у них? Даже птенец сам не может справиться с ней, приходится за сутки до появления разбивать скорлупу с носика…
А любимые леггорны короля? Катя доставила ему истинное удовольствие своим вопросом:
– В нашем имении под Киевом большой птичник. Я помню, там были кохинхинки, плимутроки и куры с грустным названием «минорки». А что за порода – леггорн?
И Чулалонгкорн, начав с истории названия по итальянскому городу Ливорно в английском произношении, углубился в проблемы придворных птичников:
– При обычном освещении куры откладывают яйца только днем, а если освещать курятник круглые сутки, то в любое время. Проверяли. Так и есть. Но общее количество увеличивается незначительно и не больше затрат на ночной свет. Да и бедные куры не знают толком, когда можно спать. Прямо как придворные дамы в доме Чакри…
А Катя рассказала ему о «курином боге», подвешенном у входа в мамин птичник. Плоский камешек с дыркой посередине они нашли вместе с Иваном, и он сам выбил на нем куриную голову.
– …Как вы думаете, Катрин, сколько блюд можно приготовить из яиц?
– Десять? Ну, если пофантазировать, то, пожалуй, сорок?
– Сто! – с восторгом прервал ее догадки король.
– Катрин, я говорил тебе о коллекции рецептов короля. Думаю, ей мог бы позавидовать любой искусный кулинар, – вступил в разговор Лек, радуясь доверительному общению, которое начинало складываться между отцом и женой. – А Катрин тоже знает, как готовить яйца по-египетски – «хамине». Расскажи, Катюша…
В общем, когда молодая супружеская чета покидала дом Чакри, все – и уходившие, и остающиеся – были если не слишком счастливы, то вполне довольны друг другом.
Катя постепенно знакомилась со всеми родственниками и друзьями Лека. В Парускаване стало шумно. На обед, случалось, собиралось до двадцати человек. Все сиамцы. Кроме доктора Вильсона. Но он, будучи другом короля и королевы, не мог бросить тень чужеземного влияния на дом Чакрабона. Пришлось подыскать опытного кулинара для приготовления тайских блюд – до этого обходились услугами русского повара с помощником-китайцем, хозяйничавшими на европейской кухне в нескольких шагах от дома. Теперь под навесом, удаленным еще дальше, соорудили местную кухню – чад, жар и запахи не проникали в жилые комнаты.
Приходили в гости самые разные люди. Некоторые вызывали горячую Катину симпатию – например, принц Махидол, сын королевы Саванги, которому только что минуло пятнадцать, всегда веселый и оживленный. Другие вызывали с трудом сдерживаемую неприязнь. Вроде бы никогда принц Након-Чайси не старался обидеть или унизить Катрин, обычно был предупредителен, но… Принц Чира де Након-Чайси, главнокомандующий сиамской армией, во время русско-японской войны присутствовал на полях сражений, а потом в качестве почетного гостя микадо отправился в Токио. Узнав, что Катрин была сестрой милосердия, он не раз интересовался: «А как вам там служилось? Хватало ли продуктов, медикаментов, транспорта?..» Но Катя не могла и не хотела касаться военных тем. Ужасное отступление, хаос, Савельев – оказывается, эти раны еще кровоточили.
В одну из первых своих прогулок по Бангкоку ей пришлось пережить еще несколько неприятных минут, связанных с принцем Након-Чайси.
Лек уехал в краткосрочную командировку, поручив Катю заботам доктора Вильсона, и тот предложил ей посмотреть город с Золотой горы. Принц, услыхав, тоже захотел поехать, и на следующий день они, предпочтя открытый экипаж жаркой коробке автомобиля, отправились в недалекое путешествие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112