ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Они уписывали завтрак за обе щеки. В кубрике было весело, шумно, все похваливали зуйка за аккуратность и старание.
Вавиле Ряхину Родька подавал завтрак отдельно в каюту. Хозяин грузно сидел в кресле, привинченном к палубе, тыкал вилкой мимо рыбы, морщился, кряхтел.
— Из-под жениной юбки удрал, — хохотал он раскатисто. — Свобода! Ты, того… помалкивай, понял?
— Понял. Что еще принести?
— Ничего. Ступай. Спать буду.
Глаза у Родьки слипались от усталости. Прежде чем прикорнуть на койке, надо было все прибрать, помыть посуду и подумать, что приготовить на обед.
Над шхуной взметнулись и расправились паруса на ветру, посвежевшем с рассветом. Поветерь отправилась в первый в эту навигацию рейс.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
К концу дня на вторые сутки шхуна, миновав остров Мудьюг, вошла в устье Северной Двины. Еще за Мудьюгом Ряхин распорядился прикрыть брезентом бочонки, находившиеся на палубе. Сам хозяин, внезапно посуровевший, озабоченный, стал за штурвал, отослав Дорофея на отдых.
Заметив, как внешне изменился Вавила, команда пыталась объяснить это по-своему:
— Боится на мель сесть. Сам у руля! Будто Дорофей тут не плавал…
— А зачем бочки закрыл? Раньше не закрывали.
— Будто ворованное везем!
Дорофей подумал и осторожно заметил:
— Судя по всему, товар будет сбывать тайно. Видно, боится властей.
Родька, лежа на койке, прислушивался к разговорам.
Вавила, привычно поворачивая штурвальное колесо, поглядывал на фарватер, на бакены, береговые очертания и невесело размышлял.
Архангельский перекупщик зверобойного товара Кологривов еще в марте писал ему, что кожевенный завод, принадлежащий купцу, Советская власть национализировала. Однако через верных людей можно сбыть товар подороже, минуя строгий контроль.
Поэтому Кологривов советовал Ряхину, придя в Архангельск, не отдавать якорь в центре, у Красной пристани, а пройти вверх по Двине, миновать город и стать в версте от двинского села Уймы. Туда в назначенный час прибудут люди Кологривова на карбасах и заберут товар. Перекупщик определил место и время встречи с Ряхиным в городе для расчета за привезенные шкуры.
Все пошло прахом! — думал Вавила. — Свое собственное, горбом нажитое приходится сбывать украдкой. О рейсе в Норвегию и думать теперь нечего. Слышно, что даже государственные торговые суда за границу выходят только с разрешения властей. А мне путь туда заказан… Того и гляди шхуну отберут. Тяжелые времена. Как жить дальше — не ведаю…
Голову сверлило недоброе предчувствие: Не накрыли бы таможенники при входе в порт. Как бы проскочить незаметно?
Но не проскочишь портовый надзор: ночи белые, паруса за версту видно. И таможня проверяла каждое суденышко, появившееся у города.
У Чижовки к борту шхуны подвалил таможенный катерок. Ряхин передал штурвал Дорофею, приказал спустить паруса, стать на якорь. Зазвенела цепь, якорь нырнул в воду.
С катера подали конец, и по штормтрапу на борт шхуны поднялись двое: пожилой с усами щеточкой востроглазый досмотрщик и другой, помоложе, с трубкой в зубах. Оба в морской форме. У молодого мичманка надета лихо, набекрень.
Ряхин снял картуз, кивнул властям.
— Чье судно? — спросил старший.
— Из Унды. Рыбацкая шхуна… — ответил Вавила.
— Хозяин кто?
— Я… Ряхин.
— А-а-а! — протянул таможенник. — Слыхал Ряхина. Груз?
Вавила показал на бочки под брезентом:
— Весь товар. Тюльжир.
— А в трюме?
— И в трюме маленько.
— Тоже жир?
— Шкуры…
— Кому привез?
— Кожевенному заводу.
— Разрешение от сельского Совета имеется на продажу?
— Нету. Не знал, что надобно. В прежние времена ходил без всякого разрешения…
— Так то в прежние! — сурово оборвал таможенник. — Нынче требуется документ.
— Так я ведь без утайки, господин-товарищ, — мягко и заискивающе заговорил Вавила. — Сдам товар государству — и домой. Не пропадать же ему!
Таможенники приказали скинуть брезент, пересчитали бочонки, осмотрели трюм, записали, сколько чего имеется на судне, и дали Вавиле расписаться.
— На завод, говоришь? — строго спросил на прощание пожилой таможенник. — Ладно. Проверим. Заводу сырье очень нужно. Как раз на простое находится. А ты все плаваешь? Ну-ну, плавай пока…
Катер отчалил. Ряхин спустился в каюту, сел у стола, обхватил голову руками и погрузился в раздумье. Из головы не выходили последние слова таможенника, сказанные с холодной многозначительностью: Ну-ну, плавай пока… К чему он так сказал — пока?.. К сердцу прокрался холодок.
Но долго думать не приходилось. Позвал к себе Дорофея и Анисима. Когда они явились, сказал:
— Вот что, братцы. Дело со сбытом товара у меня срывается. Таможенники пересчитали все и грозились проверить, в целости ли сдам сырье заводу. А платит он мало, цены на шкуры и жир низкие. Из выручки даже рейса не оправдаю… А ведь команде расчет надлежит выдать, да такой, чтобы мужиков не обидеть.
Вавила умолк, пытливо посмотрел на помощников. Те молчали, не зная, куда клонит хозяин.
— Верный человек обещал мне заплатить за товар втрое дороже против государственной цены, — понизил голос Вавила. — И он ждет шхуну.
— Так ведь таможне количество тюков и бочек теперь известно! — сказал Дорофей. — Не сдашь — неприятностей не оберешься.
— Известно, по числу тюков. А если каждый тюк разделить надвое да упаковать снова? Ведь вес-то им неведом!
— Впутаемся в историю, — возразил Дорофей. — И согласятся ли мужики на такое дело? Всю ночь придется работать.
— Им не обязательно знать — зачем. Скажу, что так принимает завод — малыми тюками. Иначе, мол, не примут… И к тому же, — вкрадчиво добавил Вавила, — я ведь пока еще хозяин и волен поступать, как мне надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199
Вавиле Ряхину Родька подавал завтрак отдельно в каюту. Хозяин грузно сидел в кресле, привинченном к палубе, тыкал вилкой мимо рыбы, морщился, кряхтел.
— Из-под жениной юбки удрал, — хохотал он раскатисто. — Свобода! Ты, того… помалкивай, понял?
— Понял. Что еще принести?
— Ничего. Ступай. Спать буду.
Глаза у Родьки слипались от усталости. Прежде чем прикорнуть на койке, надо было все прибрать, помыть посуду и подумать, что приготовить на обед.
Над шхуной взметнулись и расправились паруса на ветру, посвежевшем с рассветом. Поветерь отправилась в первый в эту навигацию рейс.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
К концу дня на вторые сутки шхуна, миновав остров Мудьюг, вошла в устье Северной Двины. Еще за Мудьюгом Ряхин распорядился прикрыть брезентом бочонки, находившиеся на палубе. Сам хозяин, внезапно посуровевший, озабоченный, стал за штурвал, отослав Дорофея на отдых.
Заметив, как внешне изменился Вавила, команда пыталась объяснить это по-своему:
— Боится на мель сесть. Сам у руля! Будто Дорофей тут не плавал…
— А зачем бочки закрыл? Раньше не закрывали.
— Будто ворованное везем!
Дорофей подумал и осторожно заметил:
— Судя по всему, товар будет сбывать тайно. Видно, боится властей.
Родька, лежа на койке, прислушивался к разговорам.
Вавила, привычно поворачивая штурвальное колесо, поглядывал на фарватер, на бакены, береговые очертания и невесело размышлял.
Архангельский перекупщик зверобойного товара Кологривов еще в марте писал ему, что кожевенный завод, принадлежащий купцу, Советская власть национализировала. Однако через верных людей можно сбыть товар подороже, минуя строгий контроль.
Поэтому Кологривов советовал Ряхину, придя в Архангельск, не отдавать якорь в центре, у Красной пристани, а пройти вверх по Двине, миновать город и стать в версте от двинского села Уймы. Туда в назначенный час прибудут люди Кологривова на карбасах и заберут товар. Перекупщик определил место и время встречи с Ряхиным в городе для расчета за привезенные шкуры.
Все пошло прахом! — думал Вавила. — Свое собственное, горбом нажитое приходится сбывать украдкой. О рейсе в Норвегию и думать теперь нечего. Слышно, что даже государственные торговые суда за границу выходят только с разрешения властей. А мне путь туда заказан… Того и гляди шхуну отберут. Тяжелые времена. Как жить дальше — не ведаю…
Голову сверлило недоброе предчувствие: Не накрыли бы таможенники при входе в порт. Как бы проскочить незаметно?
Но не проскочишь портовый надзор: ночи белые, паруса за версту видно. И таможня проверяла каждое суденышко, появившееся у города.
У Чижовки к борту шхуны подвалил таможенный катерок. Ряхин передал штурвал Дорофею, приказал спустить паруса, стать на якорь. Зазвенела цепь, якорь нырнул в воду.
С катера подали конец, и по штормтрапу на борт шхуны поднялись двое: пожилой с усами щеточкой востроглазый досмотрщик и другой, помоложе, с трубкой в зубах. Оба в морской форме. У молодого мичманка надета лихо, набекрень.
Ряхин снял картуз, кивнул властям.
— Чье судно? — спросил старший.
— Из Унды. Рыбацкая шхуна… — ответил Вавила.
— Хозяин кто?
— Я… Ряхин.
— А-а-а! — протянул таможенник. — Слыхал Ряхина. Груз?
Вавила показал на бочки под брезентом:
— Весь товар. Тюльжир.
— А в трюме?
— И в трюме маленько.
— Тоже жир?
— Шкуры…
— Кому привез?
— Кожевенному заводу.
— Разрешение от сельского Совета имеется на продажу?
— Нету. Не знал, что надобно. В прежние времена ходил без всякого разрешения…
— Так то в прежние! — сурово оборвал таможенник. — Нынче требуется документ.
— Так я ведь без утайки, господин-товарищ, — мягко и заискивающе заговорил Вавила. — Сдам товар государству — и домой. Не пропадать же ему!
Таможенники приказали скинуть брезент, пересчитали бочонки, осмотрели трюм, записали, сколько чего имеется на судне, и дали Вавиле расписаться.
— На завод, говоришь? — строго спросил на прощание пожилой таможенник. — Ладно. Проверим. Заводу сырье очень нужно. Как раз на простое находится. А ты все плаваешь? Ну-ну, плавай пока…
Катер отчалил. Ряхин спустился в каюту, сел у стола, обхватил голову руками и погрузился в раздумье. Из головы не выходили последние слова таможенника, сказанные с холодной многозначительностью: Ну-ну, плавай пока… К чему он так сказал — пока?.. К сердцу прокрался холодок.
Но долго думать не приходилось. Позвал к себе Дорофея и Анисима. Когда они явились, сказал:
— Вот что, братцы. Дело со сбытом товара у меня срывается. Таможенники пересчитали все и грозились проверить, в целости ли сдам сырье заводу. А платит он мало, цены на шкуры и жир низкие. Из выручки даже рейса не оправдаю… А ведь команде расчет надлежит выдать, да такой, чтобы мужиков не обидеть.
Вавила умолк, пытливо посмотрел на помощников. Те молчали, не зная, куда клонит хозяин.
— Верный человек обещал мне заплатить за товар втрое дороже против государственной цены, — понизил голос Вавила. — И он ждет шхуну.
— Так ведь таможне количество тюков и бочек теперь известно! — сказал Дорофей. — Не сдашь — неприятностей не оберешься.
— Известно, по числу тюков. А если каждый тюк разделить надвое да упаковать снова? Ведь вес-то им неведом!
— Впутаемся в историю, — возразил Дорофей. — И согласятся ли мужики на такое дело? Всю ночь придется работать.
— Им не обязательно знать — зачем. Скажу, что так принимает завод — малыми тюками. Иначе, мол, не примут… И к тому же, — вкрадчиво добавил Вавила, — я ведь пока еще хозяин и волен поступать, как мне надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199