О сцена!
— Вы — продавец прохладительных напитков, — напомнил Эдгар.
— Что-что? — проворчал Эдвин. — А, вот за тобой и пришли.
И тут появились те двое, кого Эдгар вовсе не желал повстречать вновь, хотя они и не причинили ему никакого зла, — миссис Эхидна и ее сын Зверь Рыкающий.
— Думаю, нет нужды говорить тебе, как глубоко мы с матушкой сожалеем обо всем случившемся, — сказал ЗР (он был в нарядном шелковом костюме, искрившемся и переливавшемся, как вода в лунном свете). — Но он, видишь ли, настаивал. Он сказал перечить, не правда ли, матушка?
— Перечить, — очень печально повторила миссис Эхидна. — Он никогда не позволит себе перечить. Это достойно величайшего сожаления, но нам приходится думать о туристах. Он снесет Замок, в этом я совершенно уверена, а затем… — Она покачала головой и зашаталась на своем хвосте, словно вот-вот лишится чувств от страшных мыслей о том, что же произойдет, когда будет снесен Замок. — Но он согласился дать тебе отпуск за твой счет, если можно так выразиться.
— Вернее, — перебил Эдвин, — за счет тех, кто заплатил за вход и за само зрелище.
— Вероломство! — закричал Эдгар. — Ужасное, отвратительное вероломство! Я ухожу отсюда прочь.
— О нет, не уходишь, — возразили оба лица ЗР с неподдельным сожалением.
И он сделал знак кому-то за спиной Эдгара. Эдгар обернулся и увидел за собой целую армию под предводительством французского короля, кричавшего:
— Pour l'honneur de la France!
— Да здесь королей хоть пруд пруди, — сказал Эдгар.
Вдруг духовой оркестр грянул уже знакомый Эдгару туш, состоявший из первых четырех букв его имени.
— Allez, — воскликнул французский король, — a la gloire!
— Это значит, — сказал король-пес Эдвин, — вперед, за славой. В Нортумбрии мы частенько говорили по-французски. Что ж, сэр, вам пора на сцену.
Двое карликов-слуг, Болингброк и Этередж, кряхтя, раздвинули занавес, и Эдгар засеменил на сцену.
При его появлении раздались громкие аплодисменты. Он щурился и вглядывался в темноту, не зная, надо ли кланяться. Но он был слишком расстроен — хотя и не так уж напуган («Переживем и это», — повторял он про себя), — чтобы играть хорошо. Его поразили декорации. Сначала они показались отдаленно знакомыми, потом более знакомыми и, наконец, совершенно знакомыми. Так выглядела его парта изнутри.
Это была его парта изнутри, только увеличенная в сотни раз, и будь это на самом деле его парта, сам он был бы не больше мухи. Эдгар узнал свою парту по запаху — только и запах был во много раз сильнее. Он чувствовал не только привычный запах чернил и наточенных карандашей — пахло еще яблоками и апельсинами. Кроме того, он различил и запах ручной мышки, которая когда-то жила у него в парте. И наконец, пахло леденцом, который некогда был у него и только у него, потому что этот леденец привез ему из далекой Слобовии дядя Джордж Персиваль, — пахло тем, из чего леденец был сделан. А сделан он был из меда, аниса, лимона, гвоздики и посыпан крупинками порошка карри. Эдгар узнал и книги: гуляя вдоль корешков, он мог прочесть их названия: ОСНОВЫ АСТРОФИЗИКИ И МАТЕМАТИКИ ДЛЯ СМЫШЛЕНЫХ МАЛЬЧИКОВ И ДЕВОЧЕК; ИСТОРИЯ — ЭТО НЕ ТО ЧТОБЫ ПРОСТО, НО НЕ ТАК СЛОЖНО, КАК ОБЫЧНО КАЖЕТСЯ. А одна книга была раскрыта на картинке. Из-за ее гигантской величины Эдгар не мог понять, что на ней изображен?, но он умудрился прочесть два слова под картинкой: одно — ГЮЙС, другое — БИЗАНЬ. Что они значили? Когда-то он знал, или, по крайней мере, думал, что знал, но теперь не мог вспомнить. И вдруг он услышал голос…
— Эй, Эдгар! Я тогда упустил тебя, но на этот раз не упущу. Вот открою эту дурацкую крышку, а там уж ты меня дожидаешься.
Голос шел из вышины, где — в милях, казалось, над собой — Эдгар видел крышку парты. Он видел ее изнутри, совершенно с новой для себя стороны. Он видел даже дырочку в крышке. Была ли это та самая дырочка, в которую он попал уже так давно? Если бы он напоминал муху не только величиной, то смог бы подняться в воздух и вылететь из парты. Но там его бы встретил… Нет, нет! И все же, окажись он настоящей мухой, ему, может быть, удалось бы увернуться от кровожадных шарящих лап.
— Я сейчас, Эдгар. Знаешь, ты избавишь меня от лишних хлопот, если сядешь на обложку одной из своих книжек — скажем, МЕТАФИЗИКИ ДЛЯ САМЫХ МАЛЕНЬКИХ, — тогда мне будет гораздо проще тебя ухватить.
Зрителям представление, похоже, очень нравилось — то и дело слышались одобрительный смех и возбужденное перешептывание. Вдруг Эдгар различил какие-то новые звуки. Из книги с картинками доносились шум моря и рев ветра, и Эдгар вспомнил, что значили слова «гюйс» и «бизань». Они были как-то связаны с оснасткой парусного судна. А потом голос из книги крикнул:
— Взяли, ребята! Ты в списке команды. Быстрей на борт: якорь поднят.
Едва Эдгар вскарабкался на книгу, он увидел, как, скрипя, подымается огромная крышка огромной парты. Парусник был готов к отплытию. Но не было трапа. Как же ему подняться на борт?
— Секундочку, Эдгар, — произнес могучий голос в вышине. — Сейчас я запущу руку.
На палубе стоял старик с белой бородой, весь в брезенте, в зубах его мерцала трубка, а на устах цвела улыбка.
— Вот, — крикнул он, — лови!
И с палубы со свистом полетела веревочная лестница. Эдгар вцепился в нее и стал карабкаться вверх.
— Ну, Эдгар, ты дурно поступаешь. Где я велел тебе ждать? — Эдгар продолжал карабкаться. — Ой как дурно! Я вообще тебя не вижу. Ох, зачем ты издеваешься над таким стариком, как я?
Из зала послышался сочувственный ропот. Но Эдгар уже стоял на палубе рядом с пыхтящим трубкой капитаном.
— Мы в безопасности, сэр? — спросил он, задыхаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24