Накренившееся здание со всех сторон подпирали нескладные деревянные леса, в стенах зияли широченные трещины, замусоренный тротуар перед фасадом был огражден веревкой. В фундаменте неуверенно копались трое рабочих.Шарлота открыла дверцу и, причитая, ступила на тротуар.— Все, что он копировал для нас в молодости, износилось. А все, что он копирует сейчас, — сплошной «пудинг». Как же нам жить? — Она поежилась. — Господи, только бы пронесло, только бы не кончить, как несчастные жители Чикаго!Последние слова сковали холодом всех четверых.Чикаго! Разрушенное поселение! Лет пять назад там умер Билтонг; здания и улицы, все вещи, скопированные им, постепенно пришли в негодность и рассыпались.— Говорят, их Билтонг утратил способность к размножению, — едва слышно прошептала Шарлота, — состарился и помер.Помолчав, Ферессон напомнил хриплым голосом:— Но ведь другие Билтонги заметили и сразу же прислали замену.— А толку-то от их замены, — проворчал Унтермейер. — Поселение к тому времени превратилось в пыль. Если там кто и остался, так только полтора-два десятка чудом выживших бродяг, подыхающих от холода и голода, и, конечно, собаки. Проклятые твари, ну и попировали же они тогда!Они застыли на месте, предчувствуя близкую развязку. Даже невозмутимый доселе Джон Доус побледнел.Ферессон с тоской вспомнил свое поселение в тридцати двух милях к востоку.Билтонг Питсбурга пока находился в расцвете сил, из него ключом била созидательная энергия, присущая расе проксимиан. Питсбург ничем не походил на здешнее разлагающееся поселение.Здания там — просто заглядение, крепкие и красивые. Тротуары — чистые и прочные. И окна магазинов, и телевизоры, и миксеры, и тостеры, и автомобили, и рояли, и вечерние наряды дам, и виски, и замороженные груши — все, абсолютно все достоверно, в мельчайших деталях скопировано с оригиналов, бережно сохраняемых под вакуумными колпаками в подземных убежищах.Страшно даже представить, во что превратится прекрасный город, если и их Билтонг состарится и…— Если наш красавец в ближайшее время не очухается, то… — Лицо Унтермейера перекосилось от злобы. — Чего уж там, сядем рядком и будем любоваться, как все разваливается к чертовой матери. — Он пожал плечами. — Что нам еще остается?!— Если поселение распадется… — Ферессон на секунду замялся, — возможно, некоторым из вас удастся перебраться к нам, в Питсбург.— Разве вашему Билтонгу по силам обслуживать одновременно более сотни человек? — небрежно поинтересовался Джон Доус.— Сейчас, несомненно, — Ферессон с гордым видом кивнул на «бьюик». — Вы проехались на нем и способны оценить его по достоинству. От оригинала не сразу отличишь, даже если их поставишь рядышком. — Он улыбнулся. — Скажу по секрету, порой мне кажется, что служащие впопыхах напутали, и мне достался настоящий автомобиль.Острота хоть давно и приелась, но, как обычно, вызвала у слушателей улыбку.— Ладно, решим еще, по каким щелям разбегаться, если наш Билтонг отдаст концы, — оборвал смех Унтермейер. — Поживем — увидим.— И то верно, — подхватила Шарлота. — Время, вроде, терпит. А пока пошли ко мне. — Она взяла с сиденья «бьюика» стальной ящик и направилась к крыльцу. — Бен, пойдем с нами, — она кивнула в сторону Доуса, — и ты тоже.Хлебнем по глоточку виски. Правда, вкусом оно смахивает на антифриз, и надпись на этикетке не сразу разберешь, зато во всем остальном виски не совсем «пудинг».Она поставила ногу на нижнюю ступеньку, но тут подбежал человек в рабочей спецовке и схватил ее за руку.— Извините, мисс, но туда нельзя.Побледнев от ярости, Шарлота вырвалась.— В этом доме — моя квартира, мои вещи… Я здесь с рождения живу!— Дом того и гляди развалится, — настаивал рабочий, который, в действительности, был не настоящим рабочим, а обычным жителем поселения, добровольно согласившимся охранять ветхое строение. — Видите, какие трещины?— Они здесь не первую неделю. — Шарлота нетерпеливо махнула Ферессону.— Пошли, нечего его слушать!Она проворно взбежала на крыльцо, потянула на себя ручку массивной входной двери из стекла и хрома.Дверь сорвалась с петель и вдребезги разбилась у ее ног. Во все стороны брызнули смертоносные осколки стекла. Пронзительно взвизгнув. Шарлота отступила на шаг. Бетон под ее каблуками смялся, и все крыльцо с жалобным стоном осело грудой бесформенных обломков.Ферессон и рабочий подхватили насмерть перепуганную девушку под руки и почти поволокли к автомобилю. Очертя голову, Унтермейер кинулся в клубящееся облако белой пыли. Минут пять он вслепую шарил среди обломков крыльца, пока не наткнулся на стальную коробку. С драгоценной находкой под мышкой он выбрался на тротуар.Шарлота беззвучно открывала и закрывала рот, ее лицо сводило судорогой.— Мои вещи! — наконец выдавила она.Ферессон нетерпеливо отмахнулся:— Где-нибудь болит? Кости не сломаны?— Я-то не пострадала, а вот все остальное…Шарлота стерла с лица струйку крови и белую пыль. Через щеку у нее тянулся порез, светлые волосы слиплись, розовый свитер разорвался.— Ящик! Вы спасли ящик?!— Целы безделушки, целы, — успокоил ее Доус, так и не отойдя от машины ни на дюйм.Шарлота прижалась к Ферессону, дрожа от испуга и отчаяния.— Посмотри! Посмотри сюда!Она подняла руку, покрытую толстым слоем пыли. Пыль быстро темнела и вскоре стала чернее сажи.Изорванный свитер на девушке съежился, юбка растрескалась и сморщенной шелухой отваливалась от тела.— Быстрее в машину, — приказал Ферессон. — На заднем сиденье — плед… из нашего поселения.Закутавшись в плотную шерстяную ткань. Шарлота забилась в угол салона.Капли алой крови падали с ее щеки на голубые и желтые полосы пледа.
1 2 3 4 5 6 7