Оно, судя по полному отсутствию информации - уничтожено. Отчего? Может из благородных побуждений чекистов не выдавать тех, кто им бескорыстно помогал? Но бескорыстно ли?
Предполагаемый провокатор малоизвестный поэт Верин, действительно упоминающийся в деле в одном из показаний Гумилева - благополучно покидает Россию и исчезает в Финляндии. По описаниям Ходасевича, похоже - это он.
Г.Иванов связывал провокатора с поездкой Гумилева в Крым летом 1921 года в поезде адмирала Немица и так описывал его: "Он (провокатор) был высок, тонок, с веселым взглядом и открытым юношеским лицом. Носил имя известной морской семьи и сам был моряком - был произведен в мичманы незадолго до революции..., писал стихи, очень недурно подражая Гумилеву. По словам Иванова "провокатор был точно по заказу сделан, чтобы расположить к себе Гумилева" (Глеб Струве, Из-во книжного магазина Victor Kamkin, Inc. Вашингтон, 1962, стр. XXXVI - XXXVII).
На этот раз всплывает фигура В.Колбасьева, окончившего морской кадетский корпус и действительно похожего по описаниям на "того человека".
Однако в деле никаких материалов на сей счет также не содержится и говорить о конкретной личности, сыгравшей столь неблаговидную роль в биографии Гумилева не приходится.
Да собственно, и нет никакого смысла доискиваться до конкретных людей, с каким бы знаком они не существовали в жизни Гумилева. Эти люди не виноваты в том, что внезапно изменилась эпоха, и им слишком "объяснили" - каким образом в ней можно выжить.
А ведь эпоха не скрывала своих намерений, просто интеллигенция - во все времена - люди, которых надо убеждать в очевидном, поскольку слишком оно бывает непредставимо, чтобы в него поверить.
В.Полунин в статье "Рыцарь русского ренессанса" вещает: "Hommo homini lupus - одна из незыблемейших предпосылок вечной морали, - писал Лев Шестов в своей книги "Апофеоз беспочвенности" (Ленинград, издательство ЛГУ, 1991, стр. 67). В каждом из своих ближних мы подозреваем опасного врага и потому боимся его. Этот человек легкомыслен, если мы не обуздаем его законом, он нас погубит", - такая мысль является у нас каждый раз, когда кто-нибудь выходит из освещенной традицией колеи.
Опасение справедливое: мы так бедны, так слабы, нас так легко разорить и погубить! Но у страха глаза велики, мы видим опасность и только опасность - и строим мораль, за которой, как за крепостной стеной, отсиживаемся всю жизнь от врагов. Только поэты брались воспевать опасных людей. Но с поэтами никто не считается. Здравый смысл ценит гораздо выше коммивояжера или приват-доцента, чем Байрона, Гете и Мольера".
САМОДЕРЖАВИЕ
Приведу две цитаты из статей члена коллегии ВЧК Мартина Лациса, которые свидетельствуют о тщетности наших усилий выискать причины и здравый смысл происходящего. "Мы не ведем войны против отдельных людей, - писал он, - мы уничтожаем буржуазию как класс. Во время расследования не ищите свидетельств, указывающих на то, что подсудимый делом или словом выступал против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны задать: к какому классу он относится, каково его происхождение, каково его образование или профессия. Ответы на эти вопросы определят судьбу обвиняемого". И вторая, смысл которой лег в основу дальнейшей жизни всего общества. "Контрреволюция развивается везде, во всех сферах нашей жизни, она проявляется в самых различных формах, поэтому очевидно, что нет такой области, куда не должна вмешиваться ЧК".
Я позволю себе в этих коротких записках юриста напомнить, что основополагающим элементом Советского государства, рожденного революцией, явился коммунистический миф о том, что, будучи авангардом пролетариата, большевики возглавили народное восстание, которое выражало волю не только самих большевиков, но и всего русского народа. В действительности же Октябрьская революция была не чем иным, как государственным переворотом, совершенным революционным меньшинством, свергнувшим умирающее Временное правительство, которое пришло на смену монархии. Ни Ленин, ни его последователи так и не смогли признать этой реальности.
Ленин и не предполагал, что новое большевистское правительство (Совет народных комиссаров) столкнется с такой огромной проблемой, как внутренняя и внешняя оппозиция. Очень скоро он приходит к необходимости создать "специальный аппарат" для решения этой проблемы. Убежденные в уникальности и исключительной правильности марксистского учения, большевистские лидеры рассматривали любую оппозицию независимо от ее социальных корней, как контрреволюцию.
Уже 20 декабря 1917 года Ф. Дзержинский, обращаясь к Совнаркому заявил: "Не думайте, что я ищу формы революционной справедливости. Нам не нужна сейчас справедливость, идет война лицом к лицу, война до конца, жизнь или смерть. Я предлагаю, я требую органа для революционного сведения счетов с контрреволюцией".
Советский народ исподволь готовили к детективному жанру. Готовили вплоть до августовского путча 1991 года, когда под нажимом международной общественности, СССР включил статью 34 в "Декларацию прав и свобод человека и гражданина", гласящую: "Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого".
Дай Бог, чтобы не повторилось средневековье. Со слов А.Солженицына: "Вот вспоминает о 1921 годе Е.Дояренко: лубянская приемная арестантов. Никто не знает своей вины. Первый вопрос Ягоды: "итак, за что вы сюда попали?" то есть, сам скажи, помоги накручивать! И ночные допросы были главными в 1921 году. И тогда же наставлялись автомобильные фары в лицо. И использовалось амосовское отопление для подачи в камеру то холодного, то вонючего воздуха".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31