И тогда эксперимент вообще сорвется. Вот я и внес предложение: чтобы обзор был обеспечен всем наверняка и для безопасности эксперимента, поместить как крепкий, так и мягкий снежок на абажур висящей под потолком лампы.
Теперь я и рассказал честно, как все было. И что снег валил, и что учительница эстонского языка товарищ Корп посоветовала вести снежный бой во время перемены, и что Каур пришел в класс со снежками, а это-то и вызвало спор, какой снежок растает быстрее, тот, что крепче слеплен, или рыхлый, и что Кийлике предложил проверить на опыте, соответствует ли скорость таяния рыхлого снежка пояснению в учебнике насчет пушистых материалов.
«Никогда не оставляйте ни один вопрос без поисков ответа на него», — говорит преподавательница естествознания товарищ Пюкк. Этим я и руководствовался, когда клал крепкий и мягкий снежки на абажур лампы. А что вместе с учительницей математики к нам на урок придет и товарищ инспектор из Министерства просвещения и что он к тому же среди бела дня включит освещение, этого вообще никто не мог предвидеть.
«Экономьте электроэнергию!» — пишут в газетах и говорят по радио и телевидению. И это правильно. Если бы товарищ инспектор среди бела дня не включил электричество, мягкий снежок не стал бы так быстро таять и не упал бы товарищу инспектору на голову. А крепкий снежок не упал бы на учительницу математики, товарищ Кинк, которая бросилась на помощь гостю.
«Используйте свои перемены», — сказала нам учительница эстонского языка, товарищ Корп, и мы использовали. «Исследуйте тайны природы», — говорит учительница естествознания, товарищ Пюкк, мы и исследовали. У нас и в мыслях не было позорить доброе имя школы.
Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает — гласит старинная пословица. И это верно.
ПОЧЕМУ Я ОТСУТСТВОВАЛ НА ПЕРВОМ УРОКЕ

(Объяснительная записка Агу Сихвки директору школы)
Чтобы честно рассказать все, как было, я должен начать с того утра, когда Обукакк принес в школу привезенный братом из-за границы особый секундомер, который показывал время с точностью до сотых долей секунды, как и требуется теперь в спорте. «В здоровом теле — здоровый дух!» — гласит лозунг на стене спортзала, и поскольку до начала уроков еще оставалось время, у меня возникла мысль использовать точные часы Обукакка для установления какого-нибудь нового рекорда класса. Перво-наперво мы замерили, кто сможет дольше всех задержать дыхание, — это было предложение Топпа. Затем соревновались, кто дольше всех простоит на голове. Наконец провели соревнование «шесть метров на четвереньках», в котором победил Каур, а Кийлике порвал штаны на коленке.
Продранная брючина заметно охладила интерес Кийлике к спорту.
— Странное дело, — сказал Кийлике. — Погоня за рекордами — вот, что вас всех захватило, а никто не подумал о том, что лучше было бы использовать хронометр Обукакка в интересах учебы. — И он напомнил нам задачку по физике, где спрашивалось, за какое время свободно падающее тело пролетит полтора метра.
Поскольку подоконники в нашем классе как раз в полутора метрах от пола, искать другое место для проведения опыта не требовалось. Сперва свободно падающим телом был я, затем Каур и Кийлике. А Обукакк был хронометристом, но секундомер почему-то каждый раз показывал разное время.
Это вызвало у нас недоумение.
— Халтурный хронометр, — сердито сказал Кийлике.
— Может быть, дело в том, что падение было не совсем свободным? — считал Каур. — Меня, во всяком случае, немного подтолкнули.
А Топп полагал, что в учебнике физики допущена ошибка, и внес предложение проверить это за школой в песчаном карьере, где возможности для свободного падения должны быть лучше.
Вот я и рассказал, с чего все началось. И почему мы пошли на край песчаного карьера. «Если в задачке останется что-нибудь непонятное, ваше дело выяснить это», — всегда говорит учительница математики, чем мы и руководствуемся.
В песчаном карьере свободное падение, конечно же, пошло гораздо лучше, потому что само падение длилось гораздо дольше, а удар был гораздо мягче, поскольку ноги погружались в рыхлый песок. Но когда прозвенел звонок на урок и мы хотели было побежать к школе, Кийлике вдруг сказал:
— А пустят ли нас с такими грязными копытами на урок?
— Председатель совета отряда Куллеркупп, учитывая проходящую сейчас неделю порядка и чистоты, может упасть в обморок, — опасался Каур.
А Топп сказал:
— Самое худшее — плохой пример октябрятам! — И он считал, что мы должны пожертвовать первым уроком, но вымыться и почиститься.
Теперь я и подошел к тому, с чего можно было бы начать, и разъяснил, что мы пошли к Банному пруду не время проводить и не для шалостей, а мыть ноги, которые были все в песке и глине в результате изучения свободного падения тела.
Возле плотины Банного пруда мы увидели две лодки из фанеры. У них лишь носы были вытащены на сушу, а большая часть корпуса и корма оставались в воде.
Поскольку раньше здесь никогда лодок не было, дело показалось мне странным.
Я сказал:
— Интересно… Как все знают, в этом пруду не водится ничего, кроме лягушек и водяных жуков. А их можно ловить и с берега. Спрашивается: для чего сюда притащили лодки?
Другие тоже удивились.
— Лодки могли привезти сюда, чтобы обучать школьников гребле, — предположил Каур. И напомнил рассказ учительницы английского языка о школах в Англии, где соревнования по гребле обычное дело.
Но Кауру никто не поверил.
— Да сейчас ни одна школа в Эстонии не проводит соревнований по гребле, — сказал Кийлике. — У нас соревнуются, кто соберет больше макулатуры, а в конце четверти еще в том, у кого меньше двоек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31