Сегодня вышла подмести крыльцо, а они заглядывают во двор… Знаешь, у них совсем разбойничьи физиономии, у этих ребят. Очень я боюсь, как бы они тебе не подставили ножку на гонках.
Чарли засмеялся:
— Не бойся! Ничего они против «Серебряной свирели» не сделают. Я знаешь, ма, что придумал? Я придумал сделать цельнометаллический капот…
Салли опять свистнула:
— Замечательно! А я нашла у миссис Причард состав, который снимает любую ржавчину с металла и придает ему блеск. Я начищу на «Серебряной свирели» радиатор — будет блестеть, как «Роллс-Ройс»…
— Знаешь, ма, я сегодня был в замке Босса, у этой миссис Причард, — сказал, потупясь, Чарли.
— Был в замке?.. Господи помилуй, да как ты туда попал? Кто тебя пустил, негр? — испуганно воскликнула мать.
Чарли опустил глаза:
— Меня позвала Патриция, хотела показать подарок Босса — игрушечный театр.
Салли всплеснула руками:
— Позвала Патриция? Воображаю, как бесилась ее мамаша! Ведь она терпеть не может нашего брата! И меня-то зовет только по необходимости и дальше кухни не пускает… Что же она — накинулась на тебя? Бранила?
— Нет, она ничего грубого не говорила, но, кажется, действительно была сердита, что я пришел, — признался мальчик.
— Ну еще бы! — подхватила Салли. — Будь покоен: едва ты вышел, она устроила дочке хороший скандал. Твоей Патриции, верно, здорово влетело за то, что она дружит с неграми и водит их в дом… Уж я ее знаю, эту Причард…
Чарли понурился.
«Вот отчего он такой хмурый! Теперь понимаю», — подумала мать. А вслух сказала:
— С такими не стоит нам водиться, сынок. Это не мистер Ричардсон, которому все равно — белая или черная кожа у человека, был бы он только хороший да умный…
— Почему, ма, у нас в Стон-Пойнте ничуть не лучше, чем на Юге? — спросил тем же тихим голосом Чарли. — К неграм и здесь относятся очень плохо. — Он сцепил пальцы так, что побелели суставы. — Я помню, отец говорил, что после этой войны все пойдет по-другому, будет по-настоящему счастливая жизнь и все люди будут равны и свободны.
Салли закинула голову и горько засмеялась:
— Твой отец был мечтатель. Храбрый, честный, но мечтатель. Он даже в Большом Боссе ухитрялся находить какие-то хорошие черты… И, конечно, он бы жизни не пожалел, только бы сделать всех счастливыми. Но если бы он знал, как напрасно отдал свою жизнь!..
Чарли молчал, только глаза у него светились. Он не спрашивал мать, почему напрасно пролилась отцовская кровь. Он видел, как живут черные люди в Горчичном Раю и их соседи-рабочие за рекой.
А сегодня он был в замке Большого Босса.
И потому он ни о чем не спрашивал.
14. Цезарь говорит не стесняясь
— Эй, соседи! Есть кто-нибудь в доме? Можно к вам?
— Это Цезарь. Поди встреть его, сынок.
Салли сбросила фартук и пригладила волосы.
Чарли направился к дверям, но, опередив его, в кухню уже входил тот, кого звали Цезарем.
Неизвестно, о чем думала негритянская семья с берегов Миссисипи, давая своему первенцу такое пышное имя, но внешность негра вполне это имя оправдывала.
Очень широкий в груди и плечах, с маленькой, гордо посаженной головой, он — этот старый друг семьи Робинсонов — являл собой удивительный образец силы, здоровья и мужественной красоты.
Из распахнутого ворота синего рабочего комбинезона поднималась, как колонна черного мрамора, сильная шея, повязанная гарусным шарфом. Лицо было живое, изменчивое; глаза так и впивались в собеседника и, казалось, видели каждого насквозь.
Синий комбинезон еще больше подчеркивал увечье этого великолепного тела: один пустой рукав был засунут в карман, а вместо ноги торчала грубо отесанная деревяшка. И так нелепо и уродливо это казалось, так не шло ко всему могучему, жизнерадостному облику Цезаря, что каждый чувствовал неловкость за свои здоровые руки и ноги и невольно отводил глаза, чтобы не видеть увечья Цезаря.
— Как поживаете, хозяева? — Цезарь приветливо взмахнул здоровой левой рукой. — Салли, девочка, как дела? Почему давно не заглядывала к моей старухе?
— Боюсь ей помешать, — сказала Салли, пододвигая Цезарю единственное мягкое кресло. — У нее, кажется, уйма стирки.
Цезарь вздохнул, и лицо его стало сумрачным.
— Да, стоит по целым дням у стиральной машины, кормит мужа-бездельника.
— Это вы-то бездельник? — возмутилась Салли. — Да такого работягу днем с огнем не сыщешь! Вы же не виноваты, что вы… — Она замялась.
— …что я стал калекой? — докончил за нее Цезарь. — Ничего, ничего, девочка, можете не смущаться и называть вещи своими именами. Конечно, покуда я хожу с поленом и вот с этим, — он вытащил левой рукой пустой правый рукав и потряс им в воздухе, — от меня на свете большого проку не будет, скажу не стесняясь.
«Скажу не стесняясь» было любимым выражением Цезаря. И в раннем детстве Чарли, желая изобразить друга отца, горделиво откидывал голову и при общем смехе говорил какую-нибудь фразу, вроде: «Неплохо бы промочить горло пивком, скажу не стесняясь». Все хохотали, и громче всех сам Цезарь.
Теперь Чарли и его мать с нежностью смотрели на черного великана: в нем, казалось им, воплотилась частица той теплоты, которая была в отце и которой никогда не суждено было вернуться. А Цезарь чувствовал, что большеглазый подросток и эта женщина, так похожая на мальчика, как бы завещаны ему погибшим другом Тэдом.
Чарли был особенно привязан к Цезарю. С тех пор как мальчик помнил себя, Цезарь был постоянным спутником и товарищем отца во всех его работах, занятиях и развлечениях.
А сейчас, вырастая, Чарли начинал понимать, что Цезарь вовсе не так простодушен и беспечен, как это кажется с первого взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120