— Тешь себя надеждой! Придумай еще, что вдовец.— Ах он подлюга! — разъярилась Ксюша. — Я ж его спрашивала, каково его семейное положение. А он — свободен, как птица! Свободен, как птица! Как индюк что ли?— Не переживай. Мы ей другого найдем, — попыталась успокоить безутешную подругу добрая Леля.Но Ксюша успокаиваться не желала.— Я вот ему устрою, когда вернется! Крылья-то пообломаю!— Ксюша, — я решила направить ее мысли в другое русло. — Как ты думаешь, этот Колян…— Тоже женатый. Как пить дать!— Я не об этом. Что с ним, как думаешь?— Никак не думаю. Мне плевать!— А вдруг он умирает? Представляешь, еще один человек пострадает… Ни за что, между прочим. Жалко ведь! — Мне и вправду было жалко этого нового русского Коляна, с которым я даже не была знакома. — Он-то хотел на лыжах покататься, бедную молодость вспомнить. А теперь лежит один в комнате… — Я так разнюнилась, что чуть не плакала. — И некому стакан воды принести…— Почему же некому?— Артемон уехал, Кука убежал, а третий, как его там, Павлуша что ли, в отключке…Вижу — Ксюшу проняло. Сидит печальная, носом шмыгает, глазками моргает. Того гляди, расплачется.— Лель, а, может, сходим проведаем? — спросила она дрожащим голоском.— А вдруг он уже умер? Я еще одного покойника не переживу.— Леля, где твоя гражданская советь?— Спит беспробудным сном.— Так разбуди! — приказала Ксюша. — Помнишь, мы в школе были санитарками? У нас еще белые сумки были с красными крестами, в которых мы носили йод, бинт и вату.— Помню. И что?— Помнишь, как нас учили оказывать первую помощь?— И ты собралась тряхнуть стариной и оказать первую помощь умирающему Коляну?— Да, — гордо молвила подруга. — Я же давала клятву Гиппократа.— Ксюша, ты уж завралась совсем, — не удержалась от смеха я. — Какая клятва? Ты смазывала йодом разбитые коленки одноклассников, вот и все.— Нет, не все. Еще я умею накладывать повязку «чепчик».— И как это поможет Коляну?— Могу делать искусственное дыхание, — не унималась Ксюша. — И накладывать жгут.— Ладно, пошли. Только больше не строй из себя Пирогова.Ксюша мне не ответила, она была уже на полпути к комнате банкиров.Когда мы достигли заветной двери, где-то заговорило радио.— Время 6, — сказал я. — Сейчас гимн заорет.Ксюша кивнула и рывком распахнула дверь.В нос резко ударил запах перегара. Потом повеяло приятным ароматом туалетной воды «Кельвин Кляйн» и свежим воздухом, видимо, перед тем, как сбежать, Кука открыл форточку.— Где пациент? — прошептала Ксюша, оглядывая помещение.Я пожала плечами. Понять, кто из лежащих на кровати больной, а кто пьяный было не возможно. Лица обоих были одинаково бледными, и храпели они в унисон.— По крайней мере, оба живы, — оптимистично заметила яКсюша кивнула, потом подошла к одному из спящих, наклонилась, принюхалась.— От этого перегаром прет, — доложила она.Я подошла к другому. Последовала примеру подруги — принюхалась к выдыхаемому изо рта воздуху.— От этого тоже, — сообщила я.— И кто же из них умирает?— Сейчас узнаем, — заверила я подругу и со всего маха долбанула кулаком по тумбочке.От грохота вздрогнул тот, что лежал ближе к Ксюше.— Что такое? — тихим голос пробормотал он.— Вам плохо? — живо поинтересовалась подруга.— Очень, — прошептал больной. — Я, кажется, умираю…— Это вы Колян? — уточнила Ксюша.— Я, — прохрипел он. После чего взвыл и согнулся пополам. — Зачем вы меня разбудили? Я только уснул…— Что именно у вас болит? — спросила я, быстро подбегая к больному.— Теперь все! Мне плохо! Помогите! — сипло бормотал он, все больше скукоживаясь. — Скорую, вызовите скорую…Я потрогала его лоб. Он был горячим, значит, точно температура. Бреда, правда, мы не слышали, но зеленый цвет лица явно говорил о плохом самочувствии.— Меня тошнит! — вскрикнул Колян и закашлялся.— Слушай, — я посмотрела на подругу с сомнением. — По-моему у него никакая ни язва. У него банальное пищевое отравление.— А температура? А бред?— Бреда я что-то не слышу. А температура иногда бывает при отравлении. У меня, например, когда я наемся несвежей колбасы, постоянно она подскакивает.— И что будем с ним делать? — Ксюша покосилась на извивающегося Коляна.— Промывать желудок, вот что.— Тогда я за жидкостью. У нас, вроде, осталась бутылка питьевой воды.— И захвати активированный уголь. Он у меня в сумке.Ксюша унеслась. А я прошарила помещение на предмет подходящей тары. Ничего не нашла, поэтому пришлось снять плафон с лампочки. Он был как раз то, что нужно: большой, глубокий, к тому же легкий.Когда Ксюша вернулась, мы приступили к противной, но очень эффективной при отравлениях процедуре — промыванию желудка. 17. Прошло пол часа. Наш пациент лежал без сил на кровати, тяжело дышал, охал, стонал, но выглядел гораздо лучше, чем до промывания.— Ну как? — участливо поинтересовалась я, протирая потное лицо больного влажным полотенцем.— Нормально, — чуть слышно отозвался Колян. — Только опять блевать охота…Я сунула ему свежевымытый плафон.— На! Наслаждайся!— Не-е, я пока не буду. У меня и так кишки болят. — Он натянул одеяло до самого подбородка — его знобило. — Спасибо, девчонки… Без вас бы точно коньки отбросил …— Какие вы мужики беспомощные, — фыркнула Ксюша. — Даже болеть самостоятельно не можете! Все бы за вами ухаживали.— Я думал, это язва…— Слушай, Колян, а что ты эдакое съел, что тебя так прихватило?— Сам удивляюсь… Вроде обедали вместе с мужиками, ели одно и тоже. Хавчик тут, конечно, как в тюряге, но там ведь я так не загибался… — Колян вытер мокрый нос рукавом своей роскошной кашемировой кофты. — Может, от джина этого поганого? Как я мужикам говорил, давайте обычной водяры возьмем…— Джин мы все пили, — подумав, сказала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59