Дорогу Расул знает, он доставит караван на место.
Но сначала пусть похоронят убитых: Лапина, Плавунова.
Расульчик отправился к басмачам и громко произнёс имя Худояр-хана. К нему тотчас же подошёл высокий мужчина лет сорока, с небольшой, аккуратно подстриженной бородкой на худощавом смуглом лице. На нём был дорогой бешмет, перетянутый ремнями. У пояса маузер и кривая сабля с серебряной насечкой. На голове огромная белая папаха.
– Я Расул Закиров, – твердо сказал мальчуган. – Я говорю тебе, Худояр-хан, что отсюда надо уходить, иначе мы все погибнем. Ты будешь слушаться меня, Худояр-хан?
– Буду, Расул-джан, буду, – охотно согласился басмач…
Через трое суток в Шураб въехал удивительный караван. Впереди на вороном скакуне, принадлежавшем курбаши Худояр-хану, ехал смуглый мальчуган в тюбетейке. За ним на рослом ишаке – вожак погонщиков Мирза Икрамов. Дальше тянулся большой караван из ишаков с грузом. Они везли не только имущество экспедиции, но и мешки с оружием и боеприпасами. Подгоняли этот караван трое: Рашид, Ибрагим и Ахмет. В конце каравана плелись два ишака, между которыми были закреплены мягкие носилки из кошмы. На носилках лежал раненый Искра. Он был в жару и бредил. За ним ехала на лошади Наташа Плавунова. На лице её была отрешённость, на раненого жениха своего она почти не смотрела. В арьергарде каравана двигался смешанный конный отряд из пяти красноармейцев и двенадцати басмачей. Они ехали вперемешку, без оружия. В самом хвосте отряда ехали Абдулла Худояр-хан и Ханбек Закиров.
Население Шураба высыпало из домов и с удивлением смотрело на необыкновенный караван…

ЧЕЛОВЕК ИЗ СЕРЕБРЯНОГО ШАРА
Надо ли говорить, что судьба всех участников этой истории сложилась по разному?
Искру положили в больницу в Исфаре. Он пролежал в ней полтора месяца и после выздоровления немедленно был отправлен в специальную клинику, где долго занимались его странно нарушенной памятью.
О событиях у Черной Горы он ничего не мог рассказать. Представители следствия по делу басмачей несколько раз навещали его в Исфаре, но он решительно ничего не помнил. Не мог даже сказать, где и при каких обстоятельствах был ранен. Память его была парализована глубоко и надолго. Вероятно, лучик из “фонарика” Миэль слишком долго гулял по его голове. Наташа тоже ничем не могла помочь следствию. Она “очнулась” два года спустя, когда дело уже давно было закрыто.
Егоров с четырьмя красноармейцами; равно как и Мирза Икрамов со своими тремя товарищами, тоже некоторое время страдали “странностью поведения и отсутствием памяти”, но у них это продолжалось недолго. Через месяц они пришли в себя, но пользы от них для следствия было мало. Они вспоминали только какой-то серебряный шар, про басмачей же и про смерть Плавунова и Лапина ничего не знали.
Единственным толковым свидетелем был Расульчик. Но когда он рассказал следователю про Миэль, про “фонарик” и про чёрный шар, который забрал Юру Карцева, его сочли фантазёром и показания его не стали записывать. Юру Карцева не нашли, исчезновение его оставалось загадочным.
А теперь пора открыть, почему я извлёк эту диковинную историю из забытия и решил предать гласности.
Совсем недавно в руки мне случайно попала одна чехословацкая газета. Я стал её просматривать просто так, от нечего делать, и нашёл в ней статью под заголовком: “ТРАГЕДИЯ НАД ВЫСОКИМИ ТАТРАМИ”. Вот что я прочёл:
“Вчера в 02 часа 45 минут рейсовый пассажирский самолёт чехословацких авиалиний, пролетая над Высокими Татрами, столкнулся в ночном тумане с крупным воздушным шаром иностранной разведки. Получив серьёзные повреждения, самолёт упал на землю. Экипаж и пассажиры погибли. Их тела были извлечены из-под обломков и опознаны,
Однако неподалёку от места катастрофы был найден в тяжёлом состоянии человек, имеющий, безусловно, прямое отношение к гибели самолёта, но не принадлежащий ни к пассажирам, ни к экипажу. По всей вероятности, неизвестный (личность его до сих пор не удалось установить, так как при нём не найдено никаких документов) попытался спастись при помощи парашюта, но был задет в воздухе обломками самолёта и получил серьёзные ранения. В глубоком беспамятстве он был доставлен в больницу, где после оказания помощи в себя не пришел, и врачи не ручаются за его жизнь.
Трудно допустить, что этот человек находился на борту погибшего самолёта в качестве безбилетного пассажира. Скорее можно предположить, что он агент иностранной разведки, прибывший на воздушном шаре. Расследование этого дела поручено органам государственной безопасности. На место катастрофы направлена комиссии экспертов.
Фотоснимок неизвестного опубликован на 3-и странице”.
Я заглянул на третью страницу и увидел привлекательное молодое лицо с закрытыми глазами. Детские, чуть припухшие губы неизвестного юноши были искривлены гримасой боли. Над снимком была надпись: “Друг или враг?” Под снимком обращение к общественности с просьбой дать сведения об этом человеке, если кто-нибудь его знает или видел.
Уже закрывая газету, я ещё раз невольно посмотрел на снимок. И тут мне показалось, что я уже где-то однажды видел это лицо. Но где, когда?.. И вдруг меня словно током ударило: да ведь это лицо есть на фотокарточке среди документов, переданных мне инженером Искрой пять лет назад.
Спрятав газету, я бросился домой. У меня даже во рту пересохло от волнения. Дома я выхватил из ящика стола синюю папку. И вот в моих руках любительская фотокарточка. На ней изображён весёлый с худощавым лицом парень лет двадцати. На обороте фиолетовыми чернилами написано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50