«Есть новости?» Просмотрел последние шифрограммы от Пастухова, но так, будто не понимал, о чем в них идет речь. Потом опустился в скрипнувшее под тяжестью его большого сильного тела кресло, вытряхнул из пачки на столе сигарету и закурил.
Тоже знак. Нифонтов упорно боролся с курением. Временами успешно.
Голубков ждал. Должен был последовать рассказ о том, зачем начальника управления вызывали наверх. Но Нифонтов молчал, курил быстро, как школьник на перемене.
Потом погасил окурок и произнес:
— Они взорвали «Мрию».
— Кто? — не понял Голубков.
— "Кто"! — повторил Нифонтов. — Кто мог ее взорвать?
— Чем?
— Ракетой «Игла».
— Они взорвали две опоры высоковольтной ЛЭП, — возразил Голубков. — Об этом докладывали. Про «Мрию» я ничего не знаю.
— А я знаю. И там знают.
— Откуда?
— Я не счел возможным об этом спрашивать.
Голубков нахмурился:
— Кто взорвал — знают?
— Нет. Но очень хотят знать. Очень.
— Доложил?
Нифонтов пожал плечами:
— О чем я мог доложить? Мне даже не пришлось изображать удивления. Оно изобразилось само собой.
— Так-так, — проговорил полковник Голубков. — Так-так. Знаете, как называется этот поступок, ваше превосходительство? Государственная измена.
— Иди ты на… — ответило их превосходительство.
— Реакция?
— Крайняя озабоченность. Крайняя. Непонятно только одно — чем.
— Чего же тут непонятного? — спросил Голубков. — «Мрия» стоит пятьдесят миллионов долларов.
— Меньше. Но на это им с высокой березы начхать. «Мрия» — собственность коммерческой компании «Аэротранс». Ее трудности. Озабочены там совсем другим.
Такое у меня создалось впечатление.
А именно: что мы успели узнать и откуда. Насколько глубоко мы умудрились влезть в это дело. Я вынужден был разочаровать нашего уважаемого куратора. Сказал, что представлю отчет только после завершения операции. Как мы и договаривались.
— Не думаю, что это ему понравилось, — заметил Голубков.
— Ему это не понравилось, — подтвердил Нифонтов. — Но это его проблемы. У нас проблемы другие. Чего-то мы с тобой, Константин Дмитриевич, не понимаем. Я сейчас буду задавать тебе идиотские вопросы, а ты попытайся на них ответить.
Какого черта они нас предупредили?
— Кто? — спросил Голубков, хотя и догадывался, о чем идет речь.
— Твой друг Коллинз. С чего это ЦРУ вздумало нас предупреждать? Ничего не понимаю. В чем заключается их игра?
Голубков не ответил. Он сам уже задавал себе этот вопрос.
— Не понимаю, — с нескрываемым раздражением повторил Нифонтов. — Вот мы, допустим, узнали, что Соединенные Штаты подпольно продают свои истребители. Не знаю кому. Ирану, например. И решили, что в интересах России это дело прикрыть.
Сориентировали агентуру, выявили каналы поставки, разработали операцию.
Допустил?
— С трудом.
— Станем мы об этой операции предупреждать ЦРУ?
— Обязательно, — кивнул Голубков. — Чтобы к власти в Америке не пришли красные.
— А если серьезно?
— Нет, конечно. Мы провели бы эту операцию, задокументировали и дали знать Штатам, что такой материал у нас есть. И если они не прекратят это безобразие, мы передадим его в мировые СМИ. Разразится грандиозный скандал. Администрация Клинтона не сможет рассчитывать на кредиты Международного валютного фонда. И Америке придет полный абзац.
— Почему они не сделали так же? — спросил Нифонтов, не отреагировав на шутку, которая самому Голубкову казалась очень смешной.
— Это интересный вопрос. И совсем не дурацкий. У меня самого он время от времени возникает.
— Второй момент, — продолжал Нифонтов. — Сколько истребителей Россия может выпускать на продажу? Два-три десятка в год? Может это составить хоть сколько-нибудь серьезную конкуренцию американскому ВПК?
— Их могут беспокоить военные успехи талибов, — заметил Голубков. — Коллинз об этом прямо сказал.
Нифонтов отмахнулся:
— Для этого не нужно перехватывать наши самолеты и устраивать международный скандал. Достаточно передать Шах-Масуду десяток комплексов «Пэтриот». Что они, кстати, и сделали. Получается, что цель у ЦРУ другая. Какая?
— Продолжай.
— Третий момент. Контракт на девятьсот шестьдесят миллионов долларов. Мы об этом уже говорили. Где «Госвооружение» или этот «Феникс» возьмут столько новых «мигов» и «су»? Их просто не существует в природе. Они есть в ВВС, но кто же позволит выставить их на продажу?
— Есть еще один интересный вопрос, — подсказал Голубков. — Дубов. Он же генеральный директор «Феникса» Ермаков. Мы вычислили его по данным Шереметьева-2. Такие же данные есть в компьютерах аэропорта Кеннеди. Фоторобот у ЦРУ был. Почему они сами его не вычислили?
— Не вопрос. Наверняка вычислили. Но нам не сообщили. Хотели, чтобы мы вышли на него сами. Вывели нас на него. Простенько, по-школьному. Это не унижает твое профессиональное достоинство?
— Не обольщайся, — предупредил Голубков. — Они не считают нас дураками.
— Но и слишком умными не считают. Я скажу, почему так думаю. Никакого другого объяснения у меня нет. Они хотят сделать нашими руками то, чего не могут сделать сами. При всех их возможностях.
— Что?
— Вот именно — что? Об этом я все время и говорю. Что?
— Да, это и есть главный вопрос, — согласился Голубков. — По-моему, ответ на него — в фигуре Ермакова. На нем сходится все. Контракт с аль-Джаббаром. Шесть миллионов долларов. Покушение. «Мрия». Все это не может быть случайностью. Таких случайностей не бывает.
— Его контакт с профессором Ефимовым, — напомнил Нифонтов. — Ермаков уговаривал Ефимова вернуться в Россию.
— И это тоже. «Феникс» не занимается исследовательскими работами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109