В 5.15 начальник поезда сообщил, что визуально наблюдает впереди, примерно в двух километрах, указанный в приказе железнодорожный состав. Ремонтно-восстановительные работы будут начаты без малейшего промедления. Потом связь прервалась. В 5.34 она возобновилась.
Начальник поезда доложил, что движение прекращено, так как платформа с подъемным краном, которая шла впереди ремпоезда, сошла с рельсов.
* * *
«Спокойно! — приказал себе подполковник Тимашук. — Спокойно!»
Он недаром был не на последнем счету на своем курсе в Академии ГРУ. В условиях, приближенных к боевым, он умел находить быстрые и правильные решения.
Он вызвал командира полка и приказал объявить боевую тревогу. Пока в кабинет начальника штаба сбегались опухшие от сна, небритые комбаты и ротные, связался с Москвой. По шифрованной линии связи доложил Ермакову о случившемся. Тот довольно долго молчал, потом задал несколько уточняющих вопросов и снова умолк.
— "Мрия" не сможет вылететь в срок, — повторил Тимашук. — Мои действия?
— Действуй по обстановке. О готовности доложи.
— Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант. Тимашук положил трубку спецсвязи. Звание Ермакова он назвал ненамеренно, по военной привычке, но, оглядев собравшихся офицеров, понял, что сделал правильно. Недоумение, с каким они смотрели на него, штатского валуя в заляпанном глиной костюме, сменилось напряженным вниманием.
Полковник Тулин кивнул, подтверждая его право командовать. Приказы Тимашука были краткими и четкими.
Выслать усиленные патрули. Обыскать все в зоне железнодорожной ветки от аэродрома вплоть до двадцатого километра. Осмотреть полотно, каждый стык, каждую шпалу. Поднять патрульные вертолеты, обследовать все подступы к объекту с малой высоты. Отправить в село Потапово транспорт, собрать всех путевых рабочих, доставить в гарнизон. Допросить: кто выезжал на перегон, кто брал ручную дрезину, что делал на перегоне, кто послал. Вызвать вчерашний караул, допросить: кого видели, где, когда. Кто покидал расположение части, когда, зачем, где сейчас. Были ли самоволки. Отставить возражения. Самоволки есть всегда и везде.
Объявить в ротах: кто признается сам, получит пять суток отпуска. Кто не признается, загремит в дисбат. Испытательные полеты «мигов» продолжать. Усилить охрану аэродрома. Караулу выдать полный боезапас. При попытке посторонних проникнуть на объект стрелять на поражение.
Сивоплясу Тимашук дал отдельный приказ: послать человек пять в Потапово.
Допросить участкового: не появлялись ли в селе новые люди. Расспросить на автостанции, на пристани. Если были замечены: кто, откуда, где сейчас. Проверить документы, при малейшем подозрении задержать и доставить сюда. Искать молодых мужчин, безбородых, безусых. Их может быть четверо. Возможно, больше. Обо всем докладывать немедленно.
Оставив Сивопляса на связи, Тимашук на Ми-4 вылетел на девятнадцатый километр, на котором застрял ремпоезд. Здесь уже кипела работа. Начальник поезда, немолодой капитан железнодорожных войск, был предупрежден о полномочиях Тимашука. Доложил: причина схода платформы — расстыковка рельс. Болты целые, гайки свинчены, на месте не найдены. Не исключена диверсия. Повезло, что впереди ремпоезда шел кран. Если бы тепловоз, пришлось бы вызывать еще один поезд.
Максимум через два часа рельсы и шпалы будут заменены.
Капитан успел пройти к литерному составу и ознакомиться с обстановкой. Там времени на устранение аварии понадобится намного больше. Чтобы ремпоезд с краном смог подойти к тепловозу, нужно отцепить состав и отогнать его на разъезд. Два с половиной часа плюс полчаса на маневры. Потом поставить тепловоз на рельсы и тоже отогнать на разъезд, чтобы открыть путь к месту аварии рельсоукладчику. Три часа плюс три. Плюс два часа на ремонт пути. А затем уже вернуть на разъезд ремпоезд, после чего путь литерному составу будет открыт. Еще шесть часов. Итого — девятнадцать. Сейчас — 7.40. В 2.40 ночи состав будет на эстакаде аэродрома.
Час-полтора удастся, возможно, сэкономить, но не больше. Больше никак не получится.
Тимашук осмотрелся. Солдаты работали сноровисто, без суеты. Похоже, капитан свое дело знал. На всякий случай Тимашук прошел к литерному составу, переговорил с машинистом. Тот подтвердил расчет капитана. Добавил: можно попытаться на домкратах поднять тепловоз, но отгонять на разъезд все одно придется, вручную рельсы и шпалы менять долго будет, да и домкраты дело не больно надежное.
Оставалось смириться. Пока Тимашук ходил туда-сюда и вел переговоры, на пяти БМП подъехали солдаты, рассыпались в цепь вдоль насыпи. Прочесывание сразу дало результат: в водопропускной трубе неподалеку от ремпоезда была обнаружена ручная дрезина с надписью «ПМС-60». Дрезина была из Потапова — путейцы, чьи вагончики стояли в тупике возле въездных ворот, были как раз из этой путевой машинной станции.
Тимашук вернулся на аэродром. Сивопляс успел допросить вчерашний вечерний караул. Два часовых на вышках с северной стороны периметра показали: около шестнадцати часов от бытовок ПМС отъехала дрезина с четырьмя работягами. Мужики, нормальные, в сигнальных жилетах. Не прятались, не скрывались, даже дурачились: сначала по одному рычаг таскали, потом стали по двое. На дрезине был флажок, как обычно. Какой-то инструмент на площадке лежал, но какой — трудно сказать, часовые не вглядывались, путейцев на дрезине они каждый день видят. Иногда ходит другая дрезина, моторная, большая. Но эта чаще — ее же стаскивать с рельсов надо, чтобы пропустить встречный состав. А моторную не стащишь. Показания часовых совпадают во всех деталях, по времени тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109