Андрей Таманцев: «Их было семеро…»

Андрей Таманцев
Их было семеро…


Солдаты удачи – 01



OCR Sergius: sergius@pisem.net
«Андрей Таманцев. Их было семеро...»: АСТ, Олимп; Москва;

ISBN 5-7390-0494-2, 5-7390-0495-0, 5-7237-01324-4 Аннотация Он слишком много знал, и стал опасен. Убрать его было поручено особо подобранной команде. Их было семеро. Тех, кого испокон века называют наемниками, `солдатами удачи`... Андрей Таманцев (Виктор Левашов)Их было семеро… Пролог Это я, это я, Господи! Имя мое — Сергей Пастухов. Чин мой на земле — раб Твой. Смиренный ли? Нет. Укротивший ли гордыню свою? Нет. Потому что я — воин. Может ли быть смиренным воин? Может ли укротивший гордыню исполнять как подобает дело свое? Твой ли я воин, Господи, или царя Тьмы? Вразуми меня. Наставь на путь истинный. Дай знак мне. * * * Я стоял один посреди пустого храма, скупо освещенного пробивавшимися сверху, сквозь разноцветные витражи, лучами солнца. Фольгой и позолотой мерцали оклады икон. Откуда быть злату и серебру в нашем Спас-Заулке, в бедной сельской церквушке, бревенчатый сруб которой и кресты над тремя ее куполами были для меня с самого раннего детства так же привычны, как тихие, в лилиях и кувшинках, заводи Чесны, как раскидистая ветла над нашей избой, как осенние стога и голубые разливы цветущего льна.В этом храме двадцать шесть лет назад меня крестил отец Федор — огромный, бородатый, вечно полупьяный и жизнерадостный, как сатир. Сам я, конечно, не помню, но мать рассказывала, что он уронил меня в купель и еле успели вытащить.Опасались, что буду бояться воды, — но нет, обошлось.Он же венчал нас с Ольгой. Сами мы об этом и думать не думали, но мать попросила, не хотелось ее огорчать. Отец Федор и здесь отличился: мое обручальное кольцо выскользнуло у него из рук, минут десять ползали по храму, пока нашли.Он же отпевал в этом храме отца, а через три года — мать. У меня долго стоял в ушах его требовательный бас: «Отпусти ей грехи ея вольныя и невольныя!..»С тех пор в Спас-Заулке я не был ни разу. И даже не знаю, почему вдруг велел водителю свернуть на развилке не налево, к Москве, а направо — к Выселкам, к Спас-Заулку.Утренняя служба кончилась, но дверь еще не успели запереть. Сухонькая старушка в синем халате, заканчивавшая уборку, предупредила меня:— Закрываем храм, сынок. Вечером приходи.— Да мне бы только свечку поставить. Пусть хоть немного погорит.— Тогда и поставишь.— Вечером я буду уже очень далеко отсюда, — объяснил я.— Спрошу у батюшки, — сказала она и исчезла в глубине церкви.Минут десять я стоял наедине с ликами святых и с самим собой. Потом появился священник. Но это был не отец Федор. Видно, тот уже отбасил свое.Открестил, отвенчал, отпел и отславил. Этот был совсем молодой — лет двадцать пять. Или тридцать. Или (почему-то подумалось мне) тридцать три.Длинные русые волосы до плеч. Большие темные глаза. Что еще приметно: одет как-то странно. Вроде как бы ряса на нем, но не черная, и вроде бы мешковина.Рубище.— Ты хочешь возжечь свечу, сын мой? — обратился он ко мне. — Знаешь ли, пред каким образом?Он протянул ко мне руку. Странное дело: в ней была не одна свеча, а несколько… Семь. Но почему-то я этому даже не удивился, хотя удивляться было чему: откуда он знал, что нас семеро? Я взял у него свечи. Куда поставить одну, я знал точно. И поставил — перед иконой Николая-чудотворца. Свеча, не припаянная к подсвечнику воском, чуть наклонилась. Батюшка протянул руку и поправил ее. И свеча почему-то сразу занялась ярко, в полную силу. Куда поставить остальные шесть свечей, я не знал. Зато он знал. Подвел меня к большой иконе в глубине храма и сказал:— Здесь.И снова, будто бы от одного лишь прикосновения его тонкой легкой руки, свечи взялись ярким пламенем. В их свете проступил лик святого Георгия-победоносца.— Верно ли возжены свечи? — спросил он.— Да, — кивнул я. — Кто вы?— Называй меня отцом Андреем, — ответил он. — Есть ли у тебя просьба ко мне?— Помолитесь за меня и моих товарищей, отец Андрей. Нам предстоит очень трудное дело.— Чисты ли помыслы твои? — спросил он.— Не знаю.— Веришь ли ты в праведность дела твоего?— Не знаю.— Жаждет ли душа твоя мира?— И даже этого я не знаю.— В смятении дух твой. Я буду молиться за тебя и други твоя.Я вышел. С порога оглянулся: в полумраке храма ярко горели семь свечей Когда мощный серебристый джип «патрол», выделенный в мое распоряжение начальником управления, пропылил по проселку и свернул на асфальтовое шоссе, ведущее к Москве, я обернулся на маковки Спас-Заулка, на золотые кресты над ними.И подумал: «Какие же слова найдет он для молитвы за нас — наемников и, может быть, даже убийц?..»Было лето 1996 года. 14 июля. Глава первая. Мой сын будет Президентом России, или Террорист во фраке от «Бриана» В 1996 году праздник католической Троицы пришелся на воскресенье 26 мая. С самого утра ко всем кирхам и костелам Германии начали съезжаться крытые яркими разноцветными тентами грузовики, до отказа набитые березовыми ветками.Привезенные из специальных лесопитомников, они предназначены были для украшения храмов в этот день. Береза, как известно, символ Святой Троицы. Грузовики уже поджидали десятки прихожан со всеми чадами и домочадцами; они втаскивали охапки пахучих веток в притворы, а потом под руководством священнослужителей украшали ими соборные залы, где вечером должны были пройти торжественные богослужения.Работа шла споро, немного не по-немецки суматошно, но суматоха эта была какой-то особенной, праздничной — такая царит обычно, когда наряжают рождественские елки.Как и во всей Германии, праздничное оживление было в то утро и в одном из самых старинных соборов Гамбурга — костеле святого Михаила, Михаэлискирхе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133