— по-уставному отбарабанил он, не вскинув руку к козырьку фуражки только потому, что никакой фуражки на нем не было. В УПСМ все ходили в штатском.
— Ну, обратись, — разрешил Нифонтов. — Хотя где ты увидел здесь полковников и генералов — ума не приложу.
— Виноват. Константин Дмитриевич, срочное сообщение из Терскола. Вчера в первой половине дня при тренировочном спуске объект П. сломал правую ногу и был отправлен на «скорой помощи» в Минводы. Перед этим его любовница Люси Жермен с помощью молоденькой санитарки турбазы наложила ему на ногу гипс. Капитан Евдокимов сразу же дал ориентировку местному управлению ФСБ. Однако в больницы и травмпункты города объект не поступил. Номерной знак «скорой помощи» оказался фальшивым. Капитан Евдокимов срочно выехал в Минводы и опросил служащих местного аэропорта. Он установил, что человека с приметами объекта видели в аэропорту с двумя не установленными лицами кавказской национальности. Куда они улетели, точно выяснить не удалось. В тот день были рейсы в Москву, Ставрополь и Баку с промежуточной посадкой в Грозном. Евдокимов предполагает, что объект вылетел в Грозный по чужим документам.
— Это все? — спросил Голубков.
— Нет. В тот же день Люси Жермен уехала из Терскола. С вещами. Вероятно, вернулась в Москву. В Терскол вызван другой тренер. Теперь все.
— Спасибо, свободны. Лейтенант вышел.
— А ты говорил — мудак! — укорил Голубков шефа. — В нашем деле мудаков не бывает.
— Ладно, не мудак. Но откуда этот доброжелатель знает все раньше нас?! И кто он, так его перетак?
Этот вопрос и Голубкова очень интересовал, но сейчас его мозги были заняты совсем другим.
— Генрих Струде, — проговорил он и повторил, словно бы пытаясь поймать все время ускользавшую мысль:
— Генрих Струде. Журналист, которого никто… Стоп! Звони в МИД, Александр Николаевич. Срочно! Лучше по «вертушке». Своему ангольскому другу. Пусть немедленно выяснит, поступал ли к ним запрос о Струде. Кроме нашего. И когда.
Генерал-лейтенант Нифонтов был не из тех, кому нужно разжевывать сказанное. Он быстро соображал. Он стремительно вышел из кабинета, но тут же вернулся:
— Бегом в экспедицию! Если досье Пилигрима не вернули в ФСБ — забери. Если успели — немедленно затребовать и привезти к нам. Срочно, спецкурьером. Это приказ!
III
Через пятнадцать минут, когда генерал-лейтенант Нифонтов вновь появился в кабинете начальника оперативного отдела, на столе перед Голубковым лежал соответственным образом упакованный и засургученный пакет, подготовленный для курьера правительственной связи. Увидев его, Нифонтов удовлетворенно кивнул и тут же осуждающе покачал головой:
— Вот засранцы! Еще неделю назад должны были отправить! Будет у нас хоть когда-нибудь нормальная исполнительская дисциплина?
— А зачем? — благодушно спросил Голубков.
— То есть как — зачем?
— Знаешь, Александр Николаевич, был у меня сосед, еще в бывшем Свердловске, инженер-строитель. Он говорил так. Что вы возмущаетесь? Бесхозяйственность, косность! Социализм им не нравится! А между тем в социализме огромные запасы энергии! Энергии бесхозяйственности, энергии косности, энергии бюрократизма.
Только эту энергию нужно уметь обернуть себе на пользу, а не во вред.
— И он умел? — поинтересовался Нифонтов.
— Научился. Правда, не сразу. Сначала отсидел пять лет за приписки в особо крупных размерах.
— А ты говоришь!
— Зато сейчас ему принадлежат два банка и крупнейшая на Урале строительная фирма. Так что и нам сегодня перепало чуток от энергии всеобщего совкового раздолбайства. Я чуть ли не на пороге перехватил досье. Его срочно затребовали из ФСБ. И даже прислали спецкурьера. Сидит сейчас в экспедиции, ждет.
— Ух ты! — восхитился Нифонтов.
— Вот именно, — подтвердил Голубков. — Что у тебя? Был запрос о Генрихе Струде?
Впрочем, это я и так знаю. Весь вопрос — когда?
— Вчера вечером. По факсу из Грозного.
— Что ответили из МИДа?
— То же, что и нам.
— Вчера вечером, — повторил Голубков. — То есть уже после того, как Пилигрим был доставлен в Грозный. Я вроде бы сказал, что в нашем деле мудаков не бывает? Я ошибся. Бывают. И особенно приятно, когда они — на той стороне.
— И не один, а целых двое, — уточнил Нифонтов. — Маленький, но очень приятный подарок судьбы.
— Первый — помощник чеченского постпреда, — согласился Голубков. — Вместо того чтобы навести справки о Генрихе Струде в Москве, он помчался сломя голову в Грозный. Ну, понятно, хотел обрадовать шефа возможностью международного паблисити. Я так думаю, что Рузаев откручивает ему сейчас яйца. Или уже открутил. А кто второй?
— Ну, Константин Дмитриевич! — разочарованно протянул Нифонтов. — А я-то думал, что ты умней!
— Полковник не может быть умней генерала.
— Но должен, — возразил Нифонтов. — А вот показывать это — да, ты прав, показывать этого не стоит.
— А я и не показываю. Но если ты имеешь в виду Пилигрима, то он не мудак. Он просто плохо знает Россию.
— А не знаешь — не лезь. Представляешь, что сейчас происходит в Грозном?
— Скорей, в Гудермесе или возле него, — поправил Голубков. — База Рузаева там.
— Пусть в Гудермесе, — кивнул Нифонтов. — Пилигрим, конечно, сразу объявил Рузаеву, что никакой он не Генрих Струде. Рузаев запрашивает местное МВД. А там лишь голая ориентировка Интерпола. Со старым снимком. Пилигрим требует запросить из Москвы его полное досье. Полное, понимаешь? Он человек западного склада ума и вкладывает в слово «полное» западный смысл. Рузаев запрашивает. Через то же МВД, допустим. И что он получит? А вот что.
Нифонтов вскрыл подготовленный к отправке пакет и вытащил оттуда все снимки Пилигрима, сделанные «наружкой».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116