После его визита там троих человек грохнули. Один из них — директор шахты.— А сам где?— Сам где-то в Штатах сейчас.— Когда было?— Три дня назад. Аверин выложил расклад.— Черт, время упустили, — покачал головой Ледокол.Возвращался со встречи с Ледоколом Аверин в восьмом часу. У продуктового магазина остановился. Пушинка ныла без молока, а молоко как раз кончилось. Кроме того, будет скандалить, если не купить положенную порцию шпрот. Он взял сумку и вышел из машины. Цены в магазине, как и везде в центре, оказались высокие, но ему некогда выискивать, где подешевле. На контрольных весах лежал толстый, чем-то похожий на Пушинку кот. Он равнодушно посмотрел на Аверина, как и положено смотреть хозяину этой территории на каких-то двуногих, шатающихся тут с утра до вечера и не дающих спать спокойно.— Хорош, — Аверин почесал его за ухом, и кот благосклонно мяукнул басом.Аверин вышел из магазина, распахнул дверцу машины, бросил сумку на сиденье и замер на месте.На противоположной стороне улицы располагался итальянский бутик, безумно дорогой и очень модный в Москве. Немногие могли отовариваться здесь — только очень престижные, принадлежавшие к высшему обществу покупатели.Охранник предупредительно распахнул дверь бутика, на улицу ступила тонкая красивая женщина. За ней семенил с кипой пакетов мужчина в темном костюме, облегающем могучее тело. Он подбежал к пятисотому «мерсу», отпер переднюю дверцу, положил пакеты на переднее сиденье, распахнул заднюю дверцу, женщина, не глядя на него, села в салон. Здоровяк уселся за руль. «Мерседес» тронулся.— Встретились, — Аверин скривился. Он узнал Маргариту.
— Опять со своим «Вольво» директор фабрики приходил, — сказал Егорыч. — В машине стеклоподъемник полетел. «Птичье молоко» — в нагрузку к плате. С изюмом.Он поставил на стол коробку с тортом.— Готовь чай, — сказал Аверин.— Я же гость, — возмутился Егорыч.— Вот и я про то же.Егорыч пожал плечами и подставил под струю воды чайник.— В тебе все задатки бездельника, Аверин, — покачал Егорыч головой, глядя на рассевшегося на стуле приятеля.— Но задатки неразвитые, — он зевнул.— А ты знаешь, у меня родственники объявились по отцу.— Где?— В Израиле.— С чего это?— Сестра родная отца — она моложе его на двенадцать лет — замуж за еврея вышла. При Брежневе уехали. А теперь объявились. Приглашают туда.— Ну, а ты?— А я что? Может, поеду.— Скажешь там, что у тебя сосед — казначей «Памяти».— Они обещают мне с гражданством подсобить. В свои записать, представляешь!— Врут.— Может, и нет. Останусь там, а, Слав. Ермолку куплю. Заживу спокойно.— Ага, в секторе Газа…— Зато ОМОН на демонстрациях бить не будет.— Тебя арабы там подстрелят.— Все не по тебе.— А что, езжай. Поглядишь, как люди живут. Себя покажешь.— А кто будет плакаты писать для демонстраций?— Да, это серьезно…— Поможешь с загранпаспортом? Сейчас в ОВИР очереди страшные.— Попытаюсь, — кивнул Аверин. В дверь позвонили.— Сейчас открою, — Егорыч ринулся в прихожую.— Посмотри в глазок, — крикнул Аверин.— А, — отмахнулся Егорыч. Звякнул засов.— Здравствуйте, — это слово далось Егорычу нелегко. Аверин напрягся, не представляя, кто же это мог заявиться в одиннадцатом часу.На кухне появилась соседка из тридцатой квартиры. Глаза ее лихорадочно горели. Улыбаясь заискивающе и с сумасшедшинкой, она уселась на стул.— Добрый вечер.— Добрый вечер, — скривился Аверин.— Я пришла извиниться.Аверин удивленно посмотрел на нее. Рядом с ней присел Егорыч, озадаченный не меньше.— За что? — спросил Аверин.— Я к вам относилась незаслуженно сурово, — выговор и правильное построение сложных фраз у сумасшедшей были как у университетского преподавателя-филолога. Она действительно что-то где-то преподавала, пока не свихнулась бесповоротно. — Но события последних дней сильно поколебали мое отношение к вам.Аверин удивился еще больше. Он не помнил в последнее время случая, чтобы при встрече она не обругала его самыми последними словами. А теперь выражалась не просто деликатно, а с изысканностью.— Я, кажется, выяснила суть происходящего… Вы не считывали мои мысли и не замышляли мое смертоубийство, как мне казалось.— Неужели?— А также не готовили убийство президента и соседа из двадцатой квартиры.О соседе из двадцатой Аверин слышал впервые.— Не готовил.— Это оказалось галлюцинацией."Неужели вылечилась?» — ошарашенно подумал Аверин.— Не более чем галлюцинацией. Аверин кивнул.— Вот, — она положила на стол свернутую газету. — Здесь все написано.Газета называлась «На грани невозможного».— Психотронное оружие… Я задалась вопросом, почему наш подвал постоянно закрыт. И поняла, что там стоят источники СВЧ-излучения.— Чего? — Егорыч расширил глаза.— Высокочастотное излучение, которое используется для воздействия на мозг и меняет поведение человека, — она ткнула в отмеченные желтым фломастером строчки. — Несколько лет назад я сталкивалась с КГБ, полковник этого ведомства имел на меня определенные виды как на женщину. После моего отказа он установил в нашем подвале психотронный излучатель.— Что ж, возможно, — кивнул Аверин.— Но я знаю, как бороться. Медитация. Тантристские упражнения. — Она развернула журнал «Путь к себе». — Здесь все есть про это.— Это полезно, — согласился Аверин. — Чайку с тортом не попробуете?— Без стрихнина? — подозрительно осведомилась соседка.— Конечно.— Тогда можно немножко.Она сосредоточенно дожевала кусок, чуть ли не ласково распрощалась и удалилась.— Тантристские упражнения, — хмыкнул Аверин. — И медитация…
Утром Аверин засел за бумажную работу. По убийству Квадраташвили пришло несколько сообщений — ничего, за что можно уцепиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111