На пятнадцать минут. Танец. Немножко чувств. Немножко эротики.
— Ничего не понимаю.
— Западная фирма осваивает новый рынок — покупателей с другой сексуальной ориентацией.
— Какая фирма?
— «Турбо-индастрит», — брякнул я название фирмы, которая занимается изготовлением рекламных роликов. — У меня с ней давние контакты.
— Вы кто? — Ростик недоверчиво смотрел на меня.
— Режиссер.
— Я вас не знаю.
— Я закончил ВГИК, Рекламный факультет. Там за бабки бумажку дают. Но я талантливый.
— Я не знаю, где он! Понимаешь?
— Ладно, — я потянулся за конвертом. Хватательный рефлекс — он сжал руку, мне пришлось потянуть на себя конверт.
— Хорошо, — воскликнул Ростик, окатывая меня презрительным взором — мол, если у тебя берут деньги, это еще не значит, что с тобой обязаны быть вежливыми. — Я попытаюсь найти его. Но не гарантирую.
— Попытайтесь, — я счастливо улыбнулся. — У нас все получится! Я знаю! — я неожиданно бросился ему на шею и порывисто обнял.
Инстинктивно он тоже обнял меня. Потом попытался оттолкнуть.
— Держите себя в рамках! — прикрикнул он,
— Спасибо, спасибо… Я восхищен. Я поражен, — неся околесицу я раскланялся и потянул Вовчика в толпу фуршетнйков.
На меня попер с безумными глазами телевизионщик, спешивший к приехавшему из-за бугра пианисту, в свое время сбежавшему из страны. Он настиг пианиста со словами:
— Несколько слов, как вас угнетали в СССР.
— Это без проблем, — кивнул беглый пианист…
Мне больше делать здесь было нечего.
— Пока, Вовчик, — я взял за плечо Вовчика. — Не говори, что я здесь был. Не стоит.
— Да я… — он поперхнулся шампанским, которое успел схватить со стола. — Конечно.
— Пока…
Глава тринадцатая

Я положил руку на обернутое мягкой кожей рулевое колесо и расслабленно развалился на сиденье. Еще одно преимущество небольших габаритов — можно спокойно развалиться в «Жигулях» — это моя вторая разъездная машина, такая же потертая и так же хорошо рвущая с места, как и первая.
Ждать мне пришлось где-то с час. В машине было куда приятнее, чем в фойе театра юмора. Такое количество голубых и им сочувствующих в одном помещении — это опасно для психики и здоровья, как скопление ядовитого газа.
За этот час я наслушался столько всяких благоглупостей, похабщины, недвусмысленных предложений, которые говорили моему новому «клиенту» и которые говорил он. Микрофон работал исправно и, как настоящий труженик, перекидывал слова и звуки мне на приемник.
Наконец, тусовка в театре начала выдыхаться вместе с разлитым по стеклянным бокалам шампанским, и тусовщики начали двигать по домам.
— Вы подумайте о моем предложении, — проворковал «клиенту» продюсер женского трио «Роза любви». Еще сидя в зале театра, я обратил на него внимание. Он весь сиял, как вывеска на соседнем гастрономе — неоновой голубизной.
Продюсер договорился с «клиентом» о взаимовыгодном сотрудничестве и о том, как бы закрепить знакомство в баньке за городом.
— Скромная мужская компания, — настаивал продюсер. — И никаких женщин!
Художник был в принципе не против, однако чувствовалось, что настроение у него просто отвратительное.
Шестисотые «мерсы» и «бентли» стали отчаливать от стоянки перед .театром.
Вот и «клиент». Сел в свою розовую (выбрал же цвет!) «Мазду-626». Тронул машину вперед.
— Ох, — покачал я головой. — Вот чудило.
Через некоторое время он выдал:
— Черт возьми, ну что за жизнь?
Его вздохи и ругань предназначались только для его собственного употребления. И он представить не мог, что я их прекрасно слышу из наушника.
Хорошо все-таки быть многогранной личностью и иметь самые разнообразные таланты. Один из них — умение виртоузно владеть руками. Я вполне мог бы подрабатывать фокусами, вытаскивать тузы из колод или кроликов из цилиндров. Но еще лучше у меня получалось незаметно вытаскивать документы и кошельки из нагрудных карманов, а то и часы с руки — понятное дело, этим умением я не злоупотреблял. А уж обнимаясь с человеком, прилепить на его кожаный пояс булавочку с микрофоном — легче легкого.
Такая изящная крошечная штуковина. Сделано в России. Пашет не хуже и дольше американских, только в двадцать раз дешевле. Звук передает отлично. И бьет на двести метров, что для устройства такого размера — просто чудо. Технологии двадцать первого века, которые вдруг оказались никому не нужными, кроме меня,
При выезде на Садовое кольцо сотрудники автоинспекции проверяли машины. Я видел, как розовая «Мазда» затормозила. Художник продемонстрировал инспектору какую-то бумажку, и инспектор отошел, явно недовольный.
Потом инспектор тормознул меня.
— Вот черт, — прошептал я, тормозя. «Мазда» свернула направо и двинула по кольцу сторону площади Маяковского.
— Ваши права, — грозно потребовал инспектор, решив на мне отыграться за то, что не смог отыграться за что-то еще на хозяине «Мазды».
Я сунул ему права, техпаспорт и пятидесятидолларовую бумажку. Он ошалело посмотрел на меня.
— Тороплюсь, командир! — воскликнул я.
— Бандит? — с сочувствием спросил инспектор.
— Я? — взвизгнул я, чуть не подпрыгнув на сиденье. — Режиссер рекламный.
— А, — протянул участливо инспектор. — Видимо, на его взгляд, эта профессия тоже относилась к числу уважаемых.
— Черт, время.
— А кто тебя держит? — купюра исчезла в голенище сапога — он, как бы невзначай пригнувшись, сунул ее туда. Лицо его было сдержанно довольное — вечер прошел не зря.
Я врезал по газам и устремился по кольцу. Все, больше не останавливаюсь, пусть хоть стреляют. Мне нужна розовая «Мазда». Но где она?!
В наушниках была тишина,
Если «Мазда» съехала с кольца — я ее шиш найду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88