Я поднялся и увидел, что Бассарио приблизился уже к дальнему выходу.
Огонь мушкетов полыхал вокруг нас, вспыхивая ярко-оранжевыми искрами, когда пули ударялись о мост под нами.
Шальная пуля задела одну из веревок, что поддерживала глыбу над проходом.
Веревка порвалась, издав резкий звук, и глыба начала опускаться!
Бассарио с ужасом смотрел из-под нее то наверх, то на Ренко.
— Нет, — выдохнул Ренко, увидев опускающуюся глыбу.
Дверной проход в сорока шагах от нас, единственный путь наружу, вот-вот закроется навсегда!
Я оценил расстояние, учел скорость, с которой клонилась глыба.
Мы никак не могли успеть.
Проем находился слишком далеко, глыба спускалась слишком быстро. Через несколько мгновений мы будем запечатаны в тюрьме, отданы на милость кровожадным моим соотечественникам, которые сейчас бежали за нами по тонким мостикам, стреляя из мушкетов.
Ничто больше не могло нас спасти.
Но Ренко так не казалось.
Не обращая внимания на грохот выстрелов, молодой принц быстро осмотрелся и заметил стальной шлем того испанского солдата, который упал в яму.
Он наклонился, схватил его и кинул сбоку так, чтобы он заскользил по полу.
Шлем катился, переворачиваясь, и сверкал гребнем в пламени выстрелов.
Глыба опускалась, скрипя о каменные дверные косяки.
Три фута.
Два фута.
Один фут.
В этот момент быстро вращающийся шлем достиг порога и встрял между глыбой и грязным полом. Теперь глыба застряла на фут от пола, упираясь в стальной гребень шлема.
Я изумленно воззрился на Ренко.
— Как тебе это удалось? — спросил я.
— Неважно, — ответил он, — пойдем!
Вместе мы сбежали с моста и устремились туда, где Бассарио ждал нас у приоткрытого входа. В глубине души я удивлялся, почему Бассарио не убежал, пока Ренко поглощен был моим спасением. Может быть, он думал, что его шансы выжить выше, если он остается с Ренко. А может, была еще какая-то причина...
Ужасный грохот выстрелов раздавался вокруг нас. Ренко опрокинулся навзничь и проскользнул ногами вперед сквозь узкое отверстие между глыбой и полом. Бассарио последовал за ним. Я оказался не столь грациозен. Я полез головой вперед, извиваясь по пыльному полу, и, протиснувшись, оказался в каменном туннеле по ту сторону.
Когда я поднимался, Ренко вышиб шлем из-под глыбы ударом ноги. С громким треском квадратный камень окончательно упал.
Я пытался отдышаться.
Мы были в безопасности. На сей момент.
— Нам надо спешить, — торопил Ренко. — Пора попрощаться с этим несчастным городом.
Опять на улочках. Та же беготня.
Ренко впереди, за ним — Бассарио, я — замыкающий. По пути мы наткнулись на гору испанского оружия. Бассарио схватил лук и колчан, полный стрел. Ренко взял колчан — грубый кожаный мешочек — и поместил туда идола; еще прихватил меч. А я позаимствовал длинную сверкающую саблю. Поскольку, хотя я и смиренный монах, но происхожу из семьи, которая вскормила несколько самых известных фехтовальщиков Европы.
— Сюда, — Ренко устремился по каменной лестнице.
Мы взбежали по ступеням к неровным крышам. Ренко прыгал с одной на другую, пересекая расстояния между домами.
Мы следовали за ним, пока, наконец, Ренко не спрыгнул на землю за низкой стеной. Его грудь быстро поднималась и опускалась в такт его дыханию.
Он заглянул через низкую стену над нами, я тоже. На широкой мощеной площади толпились дюжины две испанцев с лошадьми. Одни просто стояли свободно, другие были впряжены в повозки и вагоны.
На дальней стороне площади, в городской стене, помещались большие деревянные ворота. Они не были сооружены индейцами: их приделали мои сограждане, взяв город.
Перед ними две лошади тянули телегу, на которой стояла огромная пушка, жерлом указывая на город.
Ближе к нам, у подножия здания, у которого мы сидели сейчас, стояли примерно тридцать пленников-инков с печальным видом. Черная веревка обвивала кандалы у них на руках, сплетая всех в один несчастный ряд.
— Что мы теперь будем делать? — с волнением спросил я у Ренко.
— Мы уходим.
— Каким образом?
— Через это, — ответил он, указывая на ворота.
— Как насчет прохода в канализацию? — спросил я, полагая, что это самая безопасная дорога отсюда.
— Вор никогда не пользуется дважды одним входом, — сказал Бассарио. — По крайней мере, после того, как его застукали. Не правда ли, принц?
— Точно, — промолвил Ренко.
Я обернулся, чтобы разглядеть Бассарио получше. На самом деле, вопреки всему, он был довольно хорош собой. И улыбался он широко, в глазах горели искорки — глазах человека, что рад проделке. Не могу сказать, что я разделял его радость.
Ренко порылся в колчане. Он вытащил стрелы с завернутыми в тряпье наконечниками, как бы с помпонами.
— Так, — он осмотрелся и нашел горевший на стене факел. — Очень хорошо.
— Что у тебя на уме? — спросил я.
Ренко меня как будто не слышал. Он просто глядел на трех лошадей, что стояли без присмотра на дальней стороне площади.
— Ренко, — не отставал я. — Что ты затеваешь?
Тут Ренко повернулся ко мне, и суровая улыбка заиграла у него на губах.
Я вышел на открытую площадь, сложив руки под монашеским плащом, опустив промокший капюшон на влажные волосы.
Я шел, низко склонив голову, уступая дорогу группам бежавших солдат, быстро приседая, если лошадь поворачивалась в мою сторону, пытаясь не привлекать внимания.
Ренко предположил, что солдаты на площади еще не знают, что монах-ренегат помогает банде инков. Таким образом, пока не заметят промокшую одежду, я мог бы пробраться к трем неохраняемым лошадям и привести их к ближайшей улочке, где на них сядут Ренко и Бассарио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133