Конан грохнул кулаком по столу.
- Тридцать человек! - проговорил он срывающимся от гнева
голосом. - А было их больше сотни, гандерландцев и моих
боссонцев! Я знал каждого своего бойца, учил их воевать,
делил с ними кусок лепешки и глоток вина! А капитан Арно?
Хоть не был он моим другом, но таких опытных и храбрых
солдат немного найдется во всей аквилонской армии! Я отомщу
за него и за своих людей! Отомщу Лусиану! Как бы он не
заметал следы, за свое предательство он ответит сполна, я
уж об этом позабочусь! - Глаза Конана сверкнули и погасли;
затем, повернувшись к аквилонцам, он сказал: - Ну, хватит
болтовни! Теперь нам пора действовать. Глико, Лаодамас,
отправляйтесь к своим сотням - нам потребуется два десятка
надежных солдат, которым вы полностью доверяете.
Предупредите их, что мы нашли измену среди самых высоких
людей, и пусть они будут готовы выполнить любой ваш приказ
и подчиняются только вам. А ты, Флавий, отведи Эдрика в
темницу, и пусть его запрут в одиночной камере. Встретимся
на рассвете, на плацу.
- Послушай, Конан, - начал Лаодамас, - я готов
согласиться с твоим планом и участвовать в деле, но почему,
собственно, ты принял на себя командование? В конце концов,
я потомственный нобиль и стою в списке военачальников
легиона не на последнем месте...
- Покомандовать хочешь, сопляк?! - внезапно рыкнул
молчавший до сих пор Глико. - И про список еще вспомнил!
Между прочим, я стою в нем повыше тебя! Так что слушай мой
приказ: нашим командиром будет Конан! Он раскрыл это
грязное дело, и он доведет его до конца.
- Но все же... - не унимался Лаодамас. - У графа в
подчинении столько людей! Мы обвиним его в предательстве, а
он в ответ назовет изменниками нас. Кому поверят солдаты?
Они нас без суда повесят, как заговорщиков!
- Вот мы и посмотрим, кому поверят, - спокойно сказал
Конан.

* * *

Когда в назначенное время на плацу перед казармами
выстроились, возглавляемые десятниками, солдаты Лаодамаса и
Глико, Конан рассказал им, для чего их здесь собрали, и кто
был виновником происшедшей вчера в пиктском лесу резни.
Затем, велев четырем самым здоровым парням нести
драгоценный сундук, он повел людей к резиденции графа
Лусиана.
Командующий пограничной стражей Конаджохары
располагался в роскошном особняке в центре города,
окруженном садом. На улицу выходила открытая терраса, к
которой вела широкая лестница о двенадцати ступенях; в
теплое время ее покрывал ковер. У лестницы стояли стражи.
Когда Конан со своим отрядом приблизился к дому, двое
часовых заступили ему путь.
- Нам нужно видеть графа Лусиана. Если вы не желаете
пропустить нас в дом, вызовите его сюда! - потребовал
киммериец.
- Графу не нравится, когда его тревожат так рано, - со
смущенным видом сказал часовой. - Он еще, пожалуй, не
одет...
- У меня важное дело! - рявкнул Конан. - Не сомневаюсь,
что раде него граф поторопится. Зови его сюда, приятель,
да побыстрее!
Заметив по угрюмым решительным лицам солдат, что те не
склонны к шуткам, охранник скрылся за дверью. В это время к
террасе подвели жеребца в богато украшенной сбруе,
отделанной серебряными бляшками. Киммериец не мог не
залюбоваться великолепной статью животного.
- Это конь графа? - поинтересовался он у второго стража.
- Да, капитан. Благородный граф Лусиан перед завтраком
обычно ездит верхом, - ответил оставшийся у входа часовой.
На террасу вышел посланный к Лусиану охранник и
доложил:
- Граф просит подождать, капитан. Сейчас у него
брадобрей и...
- Копыта Нергала! Ты что, не понял меня, приятель? У
нас срочное дело, и если граф не соизволит немедленно выйти
к нам, мы войдем к нему сами.
Часовой снова отправился в дом, и на сей раз доклад
его возымел нужное действие - двери распахнулись, и в
дверях появился граф Лусиан. Его и вправду заставили
прервать утренний туалет: он был обнажен до пояса, на шее
висело полотенце из тончайшей льняной ткани. Граф Лусиан
был коренастым человеком среднего роста и не первой
молодости; некогда он отличался большой силой, но сейчас
мышцы его заплыли жирком и одрябли. Длинные усы, обычно
напомаженные и воинственно торчащие вверх, сейчас неопрятно
свисали до подбородка.
- Что случилось, капитан? - спросил он крайне
недовольный тоном. - По какой причине меня беспокоят в
столь неурочный час? И затем, у меня совершенно нет
времени! Принеси-ка табурет, - обернулся он к часовому. -
Пусть капитан излагает свое дело, а цирюльник завершает
свою работу. Ну, так что ты имеешь сказать, капитан...
Конан, если не ошибаюсь?
- Для начала мы кое-что покажем, граф! - Киммериец
махнул рукой, и по лестнице поднялись четверо солдат,
сгибаясь под тяжестью огромного, окованного медью сундука.
Опустив его на украшенный мозаикой пол террасы, они снова
присоединились к своим товарищам, ожидающим, по указанию
Конана, внизу.
Других доказательств не требовалось - увидев сундук
аквилонского казначейства, в котором перевозилось золото,
граф Лусиан побледнел как полотно и изменился в лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14