За суровой внешностью искателя приключений скрывается самый нежный и внимательный мужчина, которого я когда-либо видела!Борел скрыл улыбку. Как его только ни называли: и вором, и мошенником, и гнусным, подлым обманщиком, а вот нежным и внимательным — никогда. Может быть, это и есть пример проявления той относительности, о которой талдычат все волосатики-ученые?— Куда бы тебе хотелось сейчас отправиться? — спросил он спутницу.— На Землю! — отозвалась та, кладя голову ему на плечо.На какой-то миг Феликс едва не поддался искушению послать к черту все свои планы и действительно взять девушку с собой. Но тут же на выручку ему поспешил холодный эгоизм, бывший главной чертой данного авантюриста. Эгоизм напомнил, что когда быстро сваливаешь, то чем меньше багажа, тем лучше. Люби прекрасных дев и вовремя бросай их. Да и разве не счастливей будет сама Зердая, если они расстанутся до того, как она узнает, что он, в конце концов, никакой не добрый дядя?— Давай съездим на турнирное поле за Северными воротами. Сегодня будет бой между зером Волхаджем и зером Шуспом.— Что это за бой? Я о нем не слышал.— Зер Шусп вызвал на поединок зера Волхаджа: у них какая-то ссора из-за дамы. Шусп уже трех рыцарей убил в подобных схватках.Борел пришел в недоумение:— Но ведь у хранителей, по идее, все общее, как у коммунистов, которые когда-то водились у нас на Земле. Так разве рыцарь имеет право быть ревнивым? Почему они не могли ухаживать за этой дамой одновременно?— Все дело в традициях. Деве полагается отвергнуть одного возлюбленного, прежде чем принимать ухаживание другого. Поступить иначе — бестактно.Они добрались до Северной заставы и неторопливо покатили по проселочной дороге.— А куда она ведет? — спросил Феликс.— Разве ты не знаешь? В Колофт и Новуресифи.За последними домами, там, где начинались возделываемые поля, и находилась площадка для турниров. Борелу она напомнила футбольное поле какой-нибудь североамериканской средней школы: та же разноголосая толпа зрителей, те же маленькие деревянные трибуны, только вместо ворот — шатры. Центральный сектор одной из трибун представлял из себя ложу, предназначенную для высших чинов ордена.В толпе сновали лоточники, и крик одного перекрывал общий шум:— Цветы! Цветы! Красные цветы для сторонников Волхаджа, белые — для тех, кто за Шуспа! Купите цветочек вашего рыцаря-фаворита!Судя по преобладанию белых цветов на шляпах, большинство зрителей составляли болельщики Шуспа.Трибуны были заполнены, но Борел проигнорировал предложение Зердаи прогнать каких-нибудь простолюдинов и усесться на их места. Вместо этого он отвел девушку в тот конец поля, где стояли опоздавшие. Феликс немного досадовал на себя за то, что не приехал вовремя и не успел сделать несколько ставок. Ожидаемое зрелище обещало оказаться куда более азартным, чем лошадиные скачки на Земле. А если бы он поставил на обоих претендентов, уравняв шансы на выигрыш, то получил бы прибыль вне зависимости от победителя.Заиграла труба, возвещая начало турнира. Из шатра неподалеку от Борела выехал рыцарь в доспехах мавританского типа и островерхом шлеме с наносником. Айя его, крупный и сильный на вид, также был защищен латами. По красным штрихам в экипировке всадника Феликс догадался, что перед ним зер Волхадж. Поскольку именно этот рыцарь был вызван на поединок, Борел (в силу собственной неприязни к насилию) проникся к нему сочувствием. Ну почему тот второй болван не мог просто по-дружески расстаться со своей любезной? Борел, например, именно так всегда и поступал, от чего обе стороны только выигрывали.С противоположного края поля выехал другой всадник, экипированный сходным образом, но с участием белого цвета. Бойцы встретились в центре, развернулись лицом к Великому Магистру и пустили своих скакунов шагом к его ложе. Зер Джувейн произнес какую-то речь, коей Борел не расслышал, после чего рыцари вернулись каждый к своему шатру. Оруженосцы (или секунданты, или как-там-они-назывались) вручили своим господам кавалерийское копье и маленький круглый щит.Снова грянула труба, противники галопом помчались навстречу друг другу и с грохотом столкнулись посередине поля. Борел зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что красный рыцарь выбит из седла и катится по мху. Оба скакуна продолжали нестись в противоположных направлениях, но белый рыцарь придерживал своего, а затем развернул и направил обратно к центру.Тем временем Волхадж с заметным усилием поднялся на ноги (железные вериги тянули его вниз) и с лязгом заковылял подбирать свое копье. Он уперся тупым концом древка в землю, а острие направил прямо в грудь атакующего айи противника, туда, где легкие латы скакуна не могли служить надежной защитой. Неуловимое движение копья — и айя встал на дыбы, пронзительно заржал и сбросил седока, а потом рухнул на землю, забив ногами. Борел всегда принимал близко к сердцу судьбу меньших братьев и теперь с негодованием подумал, что для пресечения подобных зверств следует учредить межпланетное Общество защиты животных от жестокого обращения.На этой стадии боя зрители в азарте начали кричать и толкаться, поэтому Борелу пришлось оторваться от поединка и достаточно долго распихивать локтями окружающих, расчищая место для своей дамы. Когда же он снова посмотрел на поле, рыцари уже дрались пешими, подымая страшный грохот. Шусп орудовал огромным двуручным мечом, меч Волхаджа был менее крупных размеров.Соперники рубили, кололи, парировали удары, кружа друг подле друга и постепенно перемещаясь к тому краю поля, где стоял Борел. Теперь Феликсу стали видны вмятины на латах и струйка крови, стекавшая по подбородку зера Волхаджа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18