Когда охотники спустились на землю, Эвдорик сказал:
- Все ясно. Лысониус говорил, что эти звери чувствительны к запахам.
Ты же, моя дорогая Бертруда, пахнешь за шестерых. Теовик, пойдешь в
деревню и купишь кусок мыла и губку. Вот деньги.
- Может быть, вам лучше пойти самому и оставить меня охранять
девушку? - спросил с ухмылкой Теовик.
- Нет. Если меня узнают, Райнмар нашлет на нас своих головорезов, так
что держи язык за зубами, пока будешь там. Иди и постарайся вернуться
поскорее.
Вздохнув, Теовик оседлал свою лошадь и потрусил в деревню. Бертруда
дрожащими губами спросила:
- Что... что вы хотите сделать со мной, сэр? Меня будут бить?
- Ерунда, девочка. С твоей головы и волосок не упадет. Не думай, что
я стану покушаться на твою честь лишь потому, что перед моим именем стоит
"сэр". Я стараюсь обращаться с людьми так, как они этого заслуживают, быть
то крепостной или король.
- Так что же вы собираетесь делать?
- Увидишь.
- Вы собираетесь меня вымыть, вот что! Не дамся! Убегу в лес...
- Где рыскает единорог и другие опасные звери? Думаю, что не убежишь.
- Убегу! Уже иду...
Она осторожно двинулась к лесу. Эвдорик удачно изобразил рев
единорога. Бертруда взвизгнула, примчалась обратно и повисла у Эвдорика на
шее. Эвдорик твердо отстранил ее, сказав:
- Когда мы тебя помоем и поймаем единорога, то если захочешь еще
поиграть в эту игру, я не откажусь.
Теовик вернулся на закате и сказал:
- Вот ваше мыло и все остальное, милорд. Жилло спрашивал о вас, и я
сказал, что все идет хорошо.
Так как Бертруда готовила ужин, Эвдорик отложил мытье до утра.
Наутро, сняв с себя все, кроме набедренной повязки, он, при охотной помощи
Теовика, притащил брыкающуюся и ревущую Бертруду к реке. Они стащили с нее
блузку и юбку и затолкали в воду.
- Боже, какая холодная! - завопила она.
- Это лучше, что у нас есть, моя леди, - отозвался Эвдорик, яростно
работая губкой. - Клянусь Божественной Двоицей, красотка, на тебе из грязи
целый слоеный пирог! Да не дергайся, чертова кукла! Дай-ка мне гребень,
Теовик, эти космы надо хоть немного расчесать. Ладно, теперь я и сам
справлюсь. Тебе пора лошадей кормить.
Теовик отправился в лагерь. Эвдорик продолжал намыливать, тереть и
окатывать водой свою жертву.
- Ну, - спросил он, - неужели в самом деле это настолько страшно?
- Я... не знаю, сэр. Такого я еще никогда не испытывала. Но я
замерзла, можно я о вас погреюсь? Сдается мне, вы сильный, правда?
- Ты сейчас, пожалуй, не слабее, если вспомнить, сколько сил я
потратил, пока тащил тебя сюда, - ответил Эвдорик.
- Я много работала. Некому больше вести хозяйство с тех пор, как моя
мамаша смылась с тем торговцем. Мы с отцом одни остались. Вот это мускулы!
Она потрогала его бицепс, придвинувшись настолько, что ее большие
твердые груди коснулись груди Эвдорика. Тот ощутил под набедренной
повязкой знакомое шевеление.
- Полегче, полегче, дорогуша, - сказал он. - Я ведь сказал, ПОСЛЕ
того, как поймаем зверя, а не до этого. - Когда же она стала продолжать в
том же духе и принялась исследовать Эвдорика, тот рявкнул: - Я же сказал,
нет! - и оттолкнул ее.
Он толкнул ее сильнее, чем собирался, и она упала в воду. л помочь,
он снова должен был заплатить видением дна озера; и когда он опять
двинулся к гибели на дне мира - как пловец, как неспособный говорить, он
слышал откуда-то с высоты над Землей вой Фенриса Волка, готовящегося
пожрать луну; и услышав, он понял, что вой этот так же похож на трубный
глас правосудия, как дама рядом похожа на луну. В каждой малости. Во всех
отношениях. И его охватил страх.

1 2 3 4 5