Но теперь он увлечен идеей продолжения династии.
— Они всегда об этом думают, — заметил Архит.
— Таким образом, он хочет иметь законных детей, чтобы передать им власть в городе, а для этого нужна жена. Одного из преданных друзей он послал в Регий. Однако граждане Регия передали ответ, что если ему нужна жена из их города, то они могут предложить городского висельника.
— Ого! — вырвалось у Зопириона.
— Именно что ого! Но он редко дает выход гневу. Но, говорят, что с момента его прихода к власти он ни разу не позволил себе вспышки подобной той, в какую его вверг этот ответ. Он клялся всеми богами, что регийцы заплатят за это оскорбление, даже если для этого потребуется весь остаток его жизни. Думаю, теперь он ненавидит их даже больше, чем карфагенян.
— Раз уж пошел разговор о близких друзьях, — сказал Зопирион, — вам ничего не известно, почему он назначил Лифодема начальником арсенала? Он не производит впечатление квалифицированного строителя.
— Мне как раз недавно рассказали об этом, — ответил Сеговак. — У него есть огромные литературные амбиции. Он хочет писать великие пьесы и поэмы. Но замечу, что греческих поэтов даже сравнивать нельзя с кельтскими бардами. Послушали бы вы их сказания у горящего очага где-нибудь в Галлии… Но, тем не менее, Дионисий предположил, что если он сможет достать письменные принадлежности лучших писателей Афин — тех кто умерли или уехали — то боги ниспошлют ему вдохновение. Итак, он отправил Лифодема в Афины. Тому кое в чем повезло, и он нашел человека, у которого были ручка, таблички и арфа великого Еврипида, стол еще одного сочинителя — имени его не помню. Что-то вроде Э…
— Эсхил? — предположил Зопирион.
— Да, именно Эсхил. Итак, у него были вещи, принадлежавшие когда-то великим писателям, по крайней мере, он утверждал это, и господин Лифодем купил все, что смог.
— И помогли письменные принадлежности вызвать желанное вдохновение? — спросил Архит.
Сеговак пожал плечами.
— Этого я не знаю. Как не слышал и того, что его честь выиграл хоть один из литературных призов в Старой Элладе. Очень жаль, что я сам не умею писать. Думаю, я смог бы написать такую поэму, по сравнению с которой все вирши ваших Гомера и Анакреонта показались бы вороньим карканьем над растленным трупом. Но они бы никогда не дали мне приз. Во-первых, потому что я чужеземец, во-вторых, потому что я бы сочинял по-кельтски и они бы ничего не поняли.
— Никогда не поздно взяться за перо, — заметил Зопирион. — Будет время, заходи, я буду давать тебе бесплатные уроки письма.
— Спасибо, возможно, я воспользуюсь твоим предложением. Итак, Дионисий был несказанно благодарен господину Лифодему и обещал, как только освободиться место, определить его на хорошую постоянную работу. Так и произошло.
— Как дела дома? — чуть позже спросил Зопирион у Главка.
— Она шлет тебе свою любовь, и, конечно, благодарит от всего сердца за спасение мальчика.
— Да, но как идут переговоры о свадьбе?
— Медленно. Наши отцы пытаются содрать шкуру с освежеванной собаки. Они торгуются по каждому пункту, как финикийские ювелиры.
— О горе! Как бы мне хотелось поторопить их!
Главк улыбнулся.
— Один не может жить с женщинами, а другой не может жить без них! Моя сестра тоже полна беспокойства. Отец улыбается, и говорит то, что обычно говорят родители в подобных ситуациях. Молодежь нельзя предоставлять самим себе, иначе, подгоняемые страстью, они ударятся во все тяжкие, как глупые варвары.
К началу Мемактериона готовая катапульта стояла в Арсенале. Не желая прилюдно потерпеть неудачу в испытаниях, Зопирион попросил рабочих помочь ему испытать ее рано утром в выходной день. Они выкатили катапульту на улицу и поставили у края поля для стрельбы из лука. Зацепив крючком тетиву огромного лука, они при помощи лебедки, установленной на конце бруса с желобом, начали натягивать ее, палец за пальцем. Механизм трещал от напряжения. Профимион — мастер по изготовлению луков — тревожно смотрел на свое огромное произведение.
Наконец, тетиву оттянули за защелку. Зопирион потянул рычажок, поднимающий защелку, и закрепил тетиву. Рабочие начали ослаблять лебедку, и как только шнур повис достаточно свободно, Зопирион отцепил крючок от тетивы и положил одну из стрел в желоб. Стрела представляла собой обычное копье, к древку которого приделали три бронзовых пера-стабилизатора, как у обычной стрелы. Юноша подвинул стрелу назад, чтобы ее конец коснулся тетивы.
— Не знаю, насколько далеко может выстрелить катапульта, — обратился юноша к одному из подмастерьев. — Ганнон, беги на дальний конец поля: будешь предупреждать об опасности всех, кто гуляет поблизости.
— А что, если копье попадет прямо в меня? — спросил мальчик.
— Будь готов спрятаться за мишенями.
Подмастерье убежал.
— А не почувствуешь ли ты себя идиотом, если после принятых мер предосторожности копье улетит не дальше твоего носа?
— Вот это-то мы сейчас и узнаем. Все готовы? Стреляю!
Зопирион резко повернул вперед рычажок. Защелка опустилась, высвободив тетиву. Скрипнули деревянные детали. Катапульта вздрогнула, как струна арфы, а в это время дротик уже летел над полем, со свистом рассекая воздух.
— Храни нас Валетудо! — закричал Сеговак. — Неужели эта штука может долететь чуть ли не до Карфагена?
Дротик начал снижаться и упал на землю далеко за рядом мишеней на дальнем краю поля.
— Клянусь священным тетрактусом, она пролетела расстояние в три плетра! У тебя есть еще копье?
— Архонт собирался присутствовать при втором выстреле, если первое испытание пройдет удачно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111