— Дорогой Геракл! Как это произошло? — воскликнул Зопирион.
— Армия Гимилка была ослаблена чумой. Ваш тиран подготовил вылазку и неожиданно напал на карфагенские силы с берега и с моря. Он скакал впереди войска, будто одержимый демонами.
— Когда разгром войска принял угрожающие размеры, Гимилк откупился от Дионисия тремя тысячами талантов, и тот позволил карфагенянам уйти по морю, оставив наемников на произвол судьбы. Сиракузяне встретили остатки войска. Одних убили, а других продали в рабство, за исключением иберов. Эти варвары так отважно защищались, что Дионисий присоединил оставшихся в живых к своему наемному войску.
— Вижу, ты не слишком огорчился, — заметил Зопирион.
Асто пожал плечами.
— А почему я должен любить Карфаген? Ханаанцы всегда чувствовали на себе его тяжелую руку. Думаю, рука Дионисия в той же мере тяжела для сицилийских греков. Я надеялся, что закончится вражда двух могущественных правителей, и простые люди смогут вернуться к обычной жизни. Однако подвластные Карфагену африканские племена восстали, поэтому в Новом Ханаане вряд ли начнутся военные действия. Говорят, Гимилко, во искупление поражения и оставления на произвол судьбы наемных войск, до смерти заморил себя голодом… Итак, мой друг, когда ты собираешься покинуть нас?
— Ты хочешь сказать, я свободен идти куда вздумается?
— Ты мог уйти в любой момент, мы создавали видимость твоего рабства во имя твоей же безопасности.
— Ты человек с открытой душой, Асто.
Асто пожал плечами и развел руками.
— Не хуже большинства, лучше немногих. Я составлю документ о твоем освобождении.
На следующий день Асто привел шестерых друзей, чтобы они засвидетельствовали факт освобождения Зопириона. Документ был составлен на финикийском и греческом и переписан в двух экземплярах на пергаменте. Асто огласил по-финикийски содержание документа.
«Я, Асто бен-Илрам, проживающий в городе Мачанаф (по-гречески Панорм), купил раба Зопириона бен-Мегабаза из Тарента за три карфагенских таланта и, так как означенный Зопирион выполнил для меня работы, намного превышающие его стоимость, выражаю свое желание в качестве оплаты за его услуги освободить означенного Зопириона от служения мне в качестве раба.
Итак, я, Асто бен-Илрам, в соответствии с вышеупомянутыми услугами, выражаю письменное согласие передать означенного Зопириона в собственность высшего бога, Ваала Хаммона (по-гречески, Зевса), чтобы он служил ему верой и правдой до конца дней своих.
В подтверждение моих слов, я, Асто бен-Алрам, прикладываю руку и подтверждаю это двадцатого дня месяца Аба, в году четыреста восемнадцатом со дня основания Карфагена, а также прикладывают руки означенный Зопирион и шесть свободных ханаанцев из Мачанафа. Копия этого документа будет передана в храм Ваала Хаммона в Карфагене, где будет вечно храниться в подтверждение факта его освобождения.
Документ был подписан. Прозвучали слова поздравления, собравшиеся раскланялись, и Асто передал по кругу чаши с тяжелым сладким вином. Освобожденный Зопирион собрал свой скудный багаж.
— У тебя хватит денег? — спросил Асто.
— Спасибо, хватит. На деньги, которые ты любезно помог мне заработать вычислениями для твоих друзей, я могу добраться в любую точку Эллады.
— Так куда ты отправишься? Будешь снова работать на Дионисия, безжалостного врага ханаанского народа?
— Нет. Даже если бы он пригласил меня, я предпочел бы более тяжелый труд на менее взыскательного хозяина. Думаю, его неприязнь к ханаанцам вполовину меньше: вторая половина не более, чем игра на публику.
— Что привело тебя к такому выводу?
— Я долго думал о взятке, полученной от Гимилка за возможность ускользнуть. Если бы Дионисий на самом деле стремился изгнать с Сицилии всех финикийцев, он никогда бы не позволил карфагенянам так просто уйти. Следовательно, Карфаген ему нужен как пугало, чтобы удерживать в подчинении своих подданных.
— Возможно, ты прав. Да, возможно, ты прав. Большая политика всегда выходила за пределы моего поля зрения. Но если не в Сиракузы, то куда?
— Сначала я попытаюсь найти жену.
— Да помогут тебе в этом боги! Ты можешь обратиться к Инву.
— Потом я вернусь в Тарент в дом моего отца и займусь строительной практикой. Прощай, Асто!
— Кто знает, может, боги когда-нибудь снова сведут нас.
Они пожали друг другу руки, обнялись, и Зопирион решительно направился к берегу.
Прошло много лет. Дионисий как и прежде крепко держал в руках Сиракузы, а после распространил свое влияние на большую часть Сицилии и южной Италии, организовывал государственные службы, покровительствовал искусству, состарился и умер. В Мунихионе-месяце, в первый год сто третьей Олимпиады , когда Наусиген был архонтом Афин, Архит, пятый раз избранный архонтом Тарента, склонился над столом в своем кабинете.
На улице запоздалый весенний дождь поливал красные черепичные крыши. Комната была заставлена образцами и моделями различных устройств. Не обращая внимания на окружающих, Архит писал цифры и рисовал линии на вощеной дощечке: он исследовал законы геометрической прогрессии. У его ног возились четыре малыша, двое из которых были его внуками, а двое других — детьми слуг. Архит и в старости не изменил своей любви к детям. Когда дети подрастали, он давал им образование за свой счет.
Вошел слуга.
— О архонт! Пришел господин Зопирион с другом!
— Пригласи их немедля! И не слова о нашем сюрпризе! — Архит показал на малышей. — И отнеси ребятишек к матерям.
Архит тяжело поднялся и вперевалку направился во двор. Избегая выходить на середину двора, где поливал дождь, он через колоннаду прошел в переднюю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111