Гомо был черен, Урсус сед; Урсусу было лег пятьдесят, если н
е все шестьдесят. Его покорность человеческой судьбе была такова, что он,
как выше упомянуто, питался картофелем, который в ту пору считался поган
ой пищей, годной лишь для свиней да каторжников. Он ел его, негодуя, но подч
иняясь своей участи. Ростом он был невысок, но казался долговязым. Он горб
ился и был всегда задумчив. Согбенная спина старика Ч это груз прожитых
лет. Урсусу на роду было написано быть печальным. Ему стоило труда улыбну
ться и никогда не удавалось заплакать. Он не умел находить утешение в сле
зах и временное облегчение в веселье. Старик Ч это не что иное, как мыслящ
ая развалина. Урсус и был такой развалиной. Краснобайство шарлатана, худ
оба пророка, воспламеняемость заряженной мины Ч таков был Урсус. В моло
дости он жил в качестве философа у одного лорда.
Все это происходило сто восемьдесят лет назад, в те времена, когда люди бы
ли немного более волками, чем в наши дни.
Впрочем, не намного.


Гомо не был обыкновенным волком. Судя по тому, как он набрасывался на кизи
л и на яблоки, его можно было принять за степного волка; темной окраской ше
рсти он походил на гиену, а воем, постепенно переходившим в лай, напоминал
чилийскую дикую собаку; но зрачок этого животного еще недостаточно изуч
ен, и, может быть, оно лишь разновидность лисицы, между тем как Гомо был нас
тоящим волком. Длина его равнялась пяти футам, а это немалый рост для волк
а даже в Литве; он был очень силен; смотрел он исподлобья, но это нельзя был
о ставить ему в вину; язык у него был мягкий, и он иногда лизал Урсуса; по спи
нному хребту у него щетинилась узкая полоска короткой шерсти; он был тощ,
но это была здоровая худоба лесного зверя. До своего знакомства с Урсусо
м, когда ему не приходилось еще таскать за собой возок, он легко пробегал п
о сорок лье за ночь. Урсус, натолкнувшись на него в чаще на берегу ручья, пр
оникся к нему уважением, увидев, как он умно и осторожно ловит раков, и с уд
овлетворением признал в нем отличный экземпляр подлинного гвианского
волка Ч купара, из породы так называемых собак-ракоедов.
Урсус предпочитал Гомо ослу в качестве вьючного животного. Ему было бы н
еприятно заставлять осла тащить возок: он слишком уважал это животное. К
тому же он заметил, что осел, этот не понятый людьми четвероногий мечтате
ль, имеет неприятное обыкновение настораживать уши, когда философы изре
кают какие-нибудь глупости. Между нами и нашей мыслью осел оказывается, т
аким образом, лишним свидетелем, а это стеснительно. Урсус предпочитал Г
омо в качестве друга и собаке, так как полагал, что волку дружба с человеко
м дается труднее.
Вот почему Урсус довольствовался обществом Гомо. Гомо был для него больш
е, чем другом, Ч он был его подобием. Похлопывая волка по впалым бокам, Урс
ус говорил: «Я нашел свое второе издание».
Он говорил также: «Когда я умру, всякому, кто пожелает получить представл
ение обо мне, надо будет только изучить Гомо. Я оставлю его потомству в кач
естве моей вернейшей копии».
Английский закон, не слишком мягкий по отношению к хищным зверям, мог бы п
ридраться к этому волку и притянуть его к ответу за смелость, с которой он
свободно появлялся в городах; но Гомо пользовался неприкосновенностью,
дарованной домашним животным одним из статутов Эдуарда IV. «Всякое домаш
нее животное, Ч гласит этот статут, Ч может свободно следовать за своим
хозяином». Кроме того, некоторое ослабление строгостей по отношению к в
олкам явилось результатом моды, распространившейся при последних Стюа
ртах среди придворных дам, которые заводили вместо собак маленьких песц
ов, величиной с кошку, выписывая их за большие деньги из Азии.
Урсус передал Гомо часть своих талантов: научил его стоять на задних лап
ах, умерять свой гнев, заменяя его хмуростью, издавать глухое ворчанье вм
есто воя и т.д. Волк, со своей стороны, передал человеку часть волчьих позн
аний, научив его обходиться без крова, без хлеба, без огня и предпочитать г
олод в лесу рабству во дворце.
Возок Урсуса, своеобразная передвижная хижина, следовал по самым различ
ным направлениям, не выходя, однако, за пределы Англии и Шотландии; он был
установлен на четырех колесах и снабжен оглоблями для волка и лямкой для
человека. Пристяжкой пользовались только при дурной дороге. Балаган был
крепок, хотя и сколочен из тонких досок, обычно идущих на перегородки. Спе
реди у него была стеклянная дверь с маленьким балконом, своего рода кафе
дрой или трибуной, с которой Урсус произносил речи, а сзади Ч глухая двер
ь с форточкой. Для входа в балаган, на ночь тщательно запиравшийся засова
ми и замками, служила откидная подножка в три ступеньки, прилаженная на ш
арнирах к внутренней стороне задней двери. Немало дождей и снега перевид
ал возок на своем веку. Когда-то он был окрашен, но теперь уже нельзя было у
становить, в какой именно цвет, ибо перемены погоды действуют на дорожны
е возки точно так же, как смены царствований на придворных. Снаружи на сте
нке возка когда-то можно было разобрать на дощечке надпись черными букв
ами по белому полю, постепенно расплывшуюся и стершуюся:
«Золото ежегодно теряет от трения одну тысяча четырехсотую часть своег
о объема; это называется потерей в весе монеты; отсюда следует, что из милл
иарда четырехсот миллионов золотом, находящихся в обращении на всем зем
ном шаре, ежегодно пропадает один миллион. Этот миллион золотом распыляе
тся, улетучивается, носится в воздухе мельчайшим прахом, попадает в чело
веческие легкие, проникает в нашу совесть, приглушает, обременяет, отягч
ает ее, соединяется с душою богачей, которые становятся от него надменны
ми, и с душою бедняков, которые от него ожесточаются».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34