Басов наградил мужика еле заметным кивком головы.
— Как ты ухитряешься чувствовать себя в своей тарелке в любом времени? — негромко спросил Чигирев, когда они поднимались по широкой, устланной коврами парадной лестнице дома. — Я год в семнадцатом веке прожил и все никак привыкнуть не мог. А теперь еще здесь. Господи, Столыпин еще не убит, Николай Второй у власти. Сколько людей, которых мы знаем как исторических персонажей, все еще живы и не ведают, что случится вскоре.
— А мне плевать на всех этих персонажей и персон, — фыркнул Басов. — Я просто живу, чего и тебе желаю.
Он остановился на площадке третьего этажа и решительно дернул ручку звонка одной из квартир. Через некоторое время до Чигирева донесся лязг отпираемого засова, дверь отворилась. На пороге стояла молоденькая миловидная горничная.
— Здравствуйте, Игорь Петрович, — присела она в книксене.
— Здравствуй, Глаша, — ответил ей Басов, — Знакомься, это Сергей Станиславович. Отец Вани.
— Очень приятно, — Глаша почему-то зарделась. — С выздоровлением, Сергей Станиславович.
Басов с Чигиревым прошли в невероятных размеров коридор. Глаша обогнала их, юркнула в дальнюю дверь, и вскоре Чигирев услышал ее голос: «Капа, неси скорее Ванечку. Батюшка его приехал». За дверью возникла суета, и из дверей гостиной вышла дородная женщина лет сорока с малышом на руках. Иван Чигирев был одет в длинное платьице и чепчик и сосредоточенно сосал большой палец правой руки. На мужчин он смотрел широко раскрытыми глазами, в которых читались удивление и испуг.
— Ай, посмотри кто приехал, — засюсюкала державшая его женщина. — Батюшка приехал!
Ребенок изумленно посмотрел на отца, потом на Басова и, протянув ручки к фехтовальщику, пролепетал:
— Дядя.
— Да, дядя Игорь Петрович пожаловал. А посмотри, кто с ним еще. Папенька!
Оно подошла к Чигиреву и протянула к ему малыша. Чигирев хотел взять сына на руки, но тот неожиданно прижался к няне и громко заплакал.
— Это ничего, ничего, — затараторила невесть откуда выскочившая Глаша. — Отвык. Скоро снова привыкнет, все будет хорошо.
Чигирев в полной растерянности смотрел на орущего уже благим матом ребенка. Только теперь он понял, насколько был не готов к этой встрече.
Они втроем сидели за обеденным столом и неспешно поглощали наваристый борщ и телятину с картофелем. Малолетний Иван спал в детской под бдительным присмотром няни. Глаша суетилась на кухне. За окном мирно цокали подковы извозчичьих лошадей да время от времени доносились крики мальчишек, торговавших газетами: «Последние новости! Последние новости! Загадочное убийство в доме статского советника Арефьева!»
— Хорошо, спокойно, — Басов откинулся на спинку стула. — Достаток и благоденствие. Так бы и не уезжал никуда.
— Так не уезжай, — Чигирев внимательно посмотрел на него. — Тебя-то ведь вроде там ничего не держит.
— Да как тебе сказать, — Басов пожал плеча-ми. — Во-первых, на нас с вами, ребята, тяжкий крест. Мы знаем, что будет. Мне, положим, через несколько лет пятьдесят. В семнадцатом будет под шестьдесят. Ну и зачем мне, старому хрычу, это революционное лихолетье? Я лучше обоснуюсь там, где в ближайшие лет двадцать пять никаких неприятностей не предвидится. Оно, конечно, можно бы и в Швейцарию податься или в Северо-Американские Соединенные Штаты. Но ведь Вадим сдуру там в канитель залез. Да и ты назад собираешься. Все одно его вытаскивать придется, так лучше уж базу иметь.
— Почему ты думаешь, что вытаскивать придется? — насторожился Чигирев.
— Потому что вы в политику решили полезть. Ничем хорошим это не кончится ни для тебя, ни для него.
— Ах, вот ты о чем, — протянул Чигирев. — Снова меня отговаривать решил?
— Никто тебя не отговаривает. Хочешь в годуновскую Московию, скатертью дорога. Если помощь будет нужна, как найти меня, расскажу. Но я тебя просто предупредить хочу. Если плохим политиком будешь, совесть замучает, хорошим — убьют.
— Так прямо и убьют.
— Да нет, могут и в острог сослать. Это как повезет.
— Почему?
— Потому что, если тебе удастся действительно провести прогрессивные реформы, ты как кость в горле станешь у тех, кто хорошо жил при старом порядке. Они сделают все, чтобы тебя убрать.
— Но ведь будут и те, кому новые времена принесут свободу и достаток.
— Они будут слишком заняты, Сережа, — печально сказал Басов. — Так уж мир устроен, что хорошие люди всегда по горло загружены. Они домом занимаются, творят, мыслят. А подонки только властью и деньгами озабочены. У них на это время уходит. Поверь, если ты станешь им по-настоящему опасен, тебя ничто не спасет.
— Но я чувствую долг перед тем миром, — настойчиво проговорил Чигирев. — Я знаю, как ему помочь. Я могу помочь. Я не имею права не помочь.
— Хорошо, что ты мне напомнил о долге, — звонко щелкнул пальцами Басов. — Я давеча в английском клубе Первушину пятьдесят рублей проиграл, да так и не отдал. Надо бы заехать, расплатиться.
— Игорь, о чем ты? — с укоризной проговорил Чигирев.
— О долгах. У меня, собственно, других и нет. А то, что ты на себя взвалил, твоя проблема. Действуй, если приспичило.
— А ты что мне предлагаешь? — запальчиво спросил Чигирев.
— Уютный дом где-нибудь под Стокгольмом или Лозанной. Хочешь здесь, хочешь в тридцать пятом или семидесятом. Ты будешь скупать для меня соль и перец, а я буду сбывать их в Кенигсберге и Риме века тринадцатого. Это сверхприбыльный бизнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119